Время терпеливых (Мария Ростовская)
Шрифт:
— Да, это будет трудно, — Андрей вновь отпил пива. — Это будет по-настоящему трудно.
— Что делать думаешь? — боярин Фёдор отпил пива прямо из кувшина. — Запорожье, это тебе не древлянские леса. Выловят вас.
Помолчали.
— Уходить тебе надобно, княже, — вновь заговорил Фёдор. — Пересидеть в землях галицких…
— Нельзя сейчас, Фёдор Олексич, — Андрей глядел в стену немигающим взглядом. — Травень на носу, надобно разогнать табуны поганых. Дабы укрепились они в мысли, что не стоит и соваться в земли русские.
Снова помолчали.
— Ты вот что, Михаил Всеволодович… — Андрей откусил кусок
Михаил внимательно поглядел на молодого князя.
— Вот с этого места подробнее, Андрей Мстиславич.
Князь Андрей усмехнулся.
— Есть одна задумка. Надо ли тебе? То ж моя забота…
— И всё-таки, — не согласился Михаил. — Должен быть уверен я, что не самоубийце помогаю.
— Кто сейчас в чём может быть уверен? — Андрей улыбнулся одним уголком рта. — Ну хорошо. План таков: одна часть людей моих с шумом уводит погоню на северо-запад, в лесные края.
— Догонят…
— Не догонят, коли каждый всадник с двумя заводными конями будет. Вторая же часть затаится по балкам, и как отойдёт погоня подалее, за дело примется.
— Ты Бурундая за дурака не держи. Оставит он засадный отряд. И при чём тут ладьи?
Андрей усмехнулся.
— Ясное дело, не дурак он. И отряд засадный оставит беспременно. Вот для того и ладьи, Михаил Всеволодович.
Андрей взял корочку, обмакнул её в пиво и принялся рисовать на столе.
— Вот тут вот Днепр. Вот это Буг. Вот это Днестр, в низовьях он широкий да глубокий, ладья хоть самая большая легко пройдёт, особенно по весне. Переправить суда через пороги, и айда. Как варяги — налететь с воды, коней взять… А в случае чего водой и уйти. Этим займётся третья часть воев моих.
Князь Михаил и боярин Фёдор переглянулись. План был хорош. Против двух отрядов, действующих быстро и слаженно, монголам будет очень трудно работать. Степняки до сих пор не умели обороняться от ударов с воды.
— А коней я ныне в галицкую землю не погоню, — Андрей стёр рисунок со стола и проглотил смоченную в пиве корочку, зажевал. — Погоню через Валахию. Вот и там ещё ладьи пригодятся, на переправах поганых в случае чего…
— Вот что, Андрей Мстиславич, — князь Михаил поставил кружку на стол. — Сделаем так. Как лёд под Черниговом сойдёт — а это дело считанных дней — так отправлю я ладьи с хлебом да овсом к порогам. Татарам хлеб надобен, ну а мне серебро, — усмехнулся Михаил, — отчего не помочь друг другу? Торговля дело обоюдовыгодное. Ну вот… Ладьи те твои, коли сумеешь взять на берегу. Место тебе укажут.
— Как звать того поганого?
— Тюрюубэн имя его.
— Живым оставить?
— Не нужно. На другой раз другой найдётся, уж этих-то на наш век хватит.
— Людей твоих?
Михаил молал долго, очень долго.
— Как получится. На берегу оставь.
Все трое снова замолчали. А что говорить? "Как получится"… Получится скверно. В колодки и в Кафу, генуэзцам на продажу…
— Может, шесть отправить ладей-то? — осторожно спросил Фёдор. — На одной народ назад вернётся…
— От тебя не ожидал, Фёдор, — усмехнулся князь Михаил. — Ровно маленький, честное слово.
Боярин сник. Всё верно — если сделать так, вся затея станет белыми нитками шита. И доказывать, почитай, ничего не надо.
— Червей развелось
Андрей встал.
— Храни тебя Христос, Михаил Всеволодович. И тебя, Фёдор Олексич.
…
— … Нет, ты посмотри, Воислав Добрынич, ты глянь — хозяин всей земли русской, Ярослав свет Всеволодович!
Мария бросила письмо на стол, сжала кулак. Боярин взял документ, вчитался.
— Это что же, теперь мы князю Ярославу дань свозить должны? Подданные мы его?
— Дань! Дань, это полбеды. Карать и миловать он нас будет, по своему усмотрению!
Мария нервно зашагала по комнате, ломая пальцы.
— Знаю я, каков милостив князь Ярослав. Ох и знаю! Ты-то понимаешь?..
Воислав положил документ на стол.
— Неужто думаешь, госпожа, что решится он на такое?
— А тут и думать нечего. Помнишь, как он Елену Романовну-то? Добрый он, Ярослав Всеволодович, покуда сытый спит!
Мария помолчала.
— Ты вот что, Воислав Добрынич… Подготовь ладьи, штуки три-четыре, поболее которые. В орду поедем посольством.
— Да когда?! Ледоход едва прошёл…
— Нельзя нам медлить, Воислав, никак нельзя! Надобно получить ярлык на княжение для сынов моих, Бориса и Глебушки. Не допущу, чтобы лишились они вотчины законной, от Василько Константиновича унаследованной. Проклянёт он меня, из гроба проклянёт, ежели допущу такое дело!
…
— … А ну поднажми, ребята! Совсем уже немного осталось!
Ребята, крепкие мужики и парни, гребли вовсю, но тяжело нагруженная ладья двигалась нескоро. Ровный южный ветер не позволял поднять парус, и если бы не попутное течение, вряд ли удалось бы пройти за день хотя бы полста вёрст…
— Эй-ей, на голове! Отзовись! — донеслось сзади. Ждан, купец-приказчик князя Михаила, обернулся. Позади головной ладьи двигались ещё четыре, так же тяжко ворочая вёслами.
— Ну чего?! Говори, слышно тебя!
— Слышь, Ждан Борисыч, чего мы в самые пороги-то гребём? Не проще где-нито поближе причалить, да и разгрузиться? Чать, пристаней тут нигде нету, не всё равно, где на берег мешки таскать! А к поганым гонца послать, пусть, мол, сюда идут!
— Нельзя, Флегонт Никитич! Уговор есть уговор. За пороги надо плыть!
— А ну как побьёмся?!
— Типун тебе на язык!
Ждан в сердцах чуть не сплюнул за борт, но спохватился — сейчас и этого не надо бы… «Побьёмся» — ляпнет же сдуру!
Днепровские пороги вообще-то были не так опасны в вешнюю пору, затопленные полыми водами. Пожалуй, только Ненасытец, самый крутой из всех… Однако Ждан тоже не очень понимал, почему бы торг не осуществить здесь, выше порогов. Опять же, с изрядной экономией — одно большое сорокавёсельное судно способно взять весь груз, что несут сейчас пять лёгких ладей, и народу не в пример меньше нужно… Впрочем, сейчас в здешних местах народ-то как раз на борту и нелишний, мало ли что… Да тут обратный путь чего стоить будет, вверх мимо порогов ладьи те таскать — мучение сущее!