Время Тьмы
Шрифт:
Ингольд пожал плечами.
– А кто бы им помешал? Обычно колдуны помогают друг другу, но глава Магов исчез, и город Магов лежит окруженный кольцами собственных чар. Я предоставлен самому себе, – видя выражение лица Руди, сочетавшее страх и обескураженность, Ингольд улыбнулся, жестокости в его глазах поубавилось. – Но, как видишь, я выбрался наружу, с помощью магии или без нее. Я рад, что ты взял Альду с ребенком с собой. Это было лучшее, что ты мог сделать. Здесь, по крайней мере, они будут в безопасности от Тьмы.
Ингольд поднял факел, его теплящийся свет едва рассеивал темноту прохода.
Сюда,
– Эй, – тихо позвал Руди, когда они пошли по темному, продуваемому ветром коридору. Колдун оглянулся через плечо. – Что это с ней было?
Ингольд пожал плечами.
– В нашу последнюю встречу юная леди грозилась убить меня – ни больше, ни меньше, – хотя причина не имеет значения. Я так и не понял, раскаивается ли она искренне, или только играет на публику. Если кто-нибудь собирается...
И тут какой-то звук сотряс подземелья, глубокий, глухой гул, похожий на удар чудовищного кулака, от его силы задрожали сами стены. Ингольд остановился, глаза его сузились, сосредоточенно сверкая, когда он прислушивался; потом зашагал по коридору. Руди следовал за ним с обнаженным мечом. Завернув за угол, Руди увидел, что колдун преобразил факел в руках, грубое дерево, казалось, удлинилось в шестифутовый посох, огонь на его конце усилился и побелел до алмазного сияния магниевого факела, опаляя, как трепещущий кристалл, каждую трещину этих грязных древних стен. Держа сияющий посох наполовину как светильник, наполовину – как оружие, колдун шел впереди, потертый плащ развевался следом, как крылья. Руди поспешил за ним, темнота снова сгущалась вокруг.
Где-то совсем рядом раздался второй толчок, потрясший камень у них под ногами. Замерзший, голодный и уставший, Руди, дрожа, спрашивал себя, уцелеют ли они, но эта же мысль была в то же время до странности безразличной. Коридоры сливались, расширяя мрак там, где они шли; теперь он мог чувствовать запах воды и плесени и везде вокруг них разъедающее камень зловоние Тьмы. Где-то теперь все, что осталось от толпы, укрывшейся на вилле Алвира, – горсть стражников и воинов Церкви, толстяк с садовыми граблями, и молодая женщина с кучей детей, и все другие лица, кружившиеся в ослепительном водовороте наверху, скрываемые мрачными прыгающими тенями подземелья, смотревшие испуганными глазами на могущество Дарков, срывавших с петель запертые железные двери – единственную линию обороны.
Могущество Тьмы! Руди почувствовал его, как удар по лицу, когда третий толчок потряс остов дома, он ощутил давление воздуха и присутствие дьявольского разума, наблюдавшего за ними. Ветры начали хлестать по проходу, как предвестники бури, развевая мантию Ингольда и спутывая его длинные волосы.
Свет посоха в руке колдуна расширялся, как сияние жаркого полудня, выжигая тайны мрака. В его ослепительном блеске они повернули за угол главного прохода и увидели огромные двери на полу коридора.
Хотя Руди не видел ни единого существа в темноте, он чувствовал злобу, сотрясавшую воздух движением тысяч невидимых крыльев. Их могущество, казалось, давило, как стена. Едва различимая в клубке теней, виднелась широкая линия факелов под запертыми дверями. Ни звука не доносилось
Он почувствовал изменение в Тьме, неожиданную волну этой ужасной враждебной силы, и грохот взрыва ударил ему в уши, когда он увидел выгнувшиеся и рухнувшие двери, отброшенные внутрь летящим ураганом деревянных обломков. Ослабевший свет факелов высветил лица за сломанными дверьми и дымящиеся силуэты, внезапно обретшие форму во мраке.
И в этот мрак бросился Ингольд, разрывая его своими шагами, холодный свет метался вокруг него, как пламя взорвавшейся звезды. Руди последовал за ним, прижимаясь к свету, как к мантии, и в один короткий ужасный миг ему показалось, что мрак нахлынет на них, покрыв и задушив этот алмазный сияющий свет.
Усталость ли сказалась на его сознании, или какая-то магия Тьмы, Руди не знал. Но в первый момент был мрак, разлитый вокруг света. А в следующий момент был лишь свет, белый и холодный, окружающий сильную фигуру старика в потрепанной одежде, шествовавшего по пустому коридору. Струясь через разбитые двери, белый свет падал на восковые искаженные лица, отражаясь в испуганных глазах и краях лезвий в руках редкой цепочки солдат, вытянувшейся между сгрудившейся толпой простых беженцев и дверьми. Потом свет угас, сжавшись от ослепительного сияния до желтого пятна пламени факела.
Руди знал, что Тьма ушла. Он ощущал это, хотя сам не мог понять, как и когда именно это случилось.
Их не было в подземельях, не осталось в вилле над головами. Следуя за Ингольдом к дверям – их шаги гулко отдавались в тенях коридора, – он чувствовал пустоту, разлившуюся вокруг и позади него в темноте. Отступила Тьма перед гневом колдуна или просто исчезла, пресытившись ночными убийствами, он не знал. В какой-то мере это сейчас не имело значения. Имело значение лишь то, что она ушла. Он был спасен. Он пережил ночь.
Внезапно на него навалилась слабость, как будто силы разом покинули его тело. Он споткнулся и схватился за стену, пытаясь удержаться. Ингольд двигался к слоеному порогу, где три фигуры отделились от линии стражи и встали, обрамленные обломками дерева и железа. Под грязью и потом битвы Руди узнал Алвира, Януса и аббатису Джованнин.
Без единого слова Янус шагнул вперед, опустился на колено перед колдуном и поцеловал его морщинистую руку. При этом знаке преданности канцлер и аббатиса за спиной стражника обменялись загадочными неодобрительными взглядами. В пустом коридоре эхом отозвались слова начальника стражи.
– Мы думали, ты ушел.
Ингольд коснулся его склоненной рыжей головы, потом поднял его, глядя на Алвира.
– Я поклялся, что доставлю Тира в безопасное место, – спокойно сказал он. – Так я и сделал. Я никуда не уходил. Я был просто заключен в тюрьму.
– Заключен в тюрьму? – Густые брови Януса сошлись над красноватыми звериными глазами. – По чьему приказу?
– Приказ об аресте не был подписан, – тихо сказал колдун. – Просто заверен королевской печатью. Это мог сделать тот, кто имеет к ней доступ. – Свет оплывшего факела у него в руках играл во впадинах усталых глаз. – Камера была запечатана Руной Уз.