Время твоей жизни

Сароян Уильям

Мэри: (Пауза.) Джон?

Джо: Нет. (Пауза.) Марта Ланкастер?

Мэри: Нет. (Небольшая пауза.) Джозеф?

Джо: Ну, не совсем. Это мое имя, но все зовут меня Джо. А вот фамилия потруднее. Я вам немножко помогу. Я ирландец. (Пауза) Неужели просто Мэри?

Мэри: Да. Я тоже ирландка. По крайней мере, со стороны отца. А по матери - англичанка.

Джо: А я ирландец с обеих сторон. Мэри - это одно из моих любимых имен. Наверное поэтому я не сразу догадался. Однажды в Мексико-Сити я познакомился с девушкой по имени Мэри. Она была американкой

из Филадельфии. Там она вышла замуж. Я хочу сказать, в Мексико-Сити. Причем при мне. Мы были влюблены друг в друга. По крайней мере я был влюблен. А влюблены ли они в вас - этого никогда наверняка не знаешь. Они были обручены, понимаете, и ее мать была при ней, поэтому она все-таки вышла за него замуж. Уже лет шесть или семь прошло. Сейчас у нее наверное трое или четверо детей.

Мэри: Вы все еще влюблены в нее?

Джо: Ну, нет. Если честно, я не вполне уверен. Наверное да. Я даже не знал, что она обручена, я узнал за пару дней до свадьбы. Я думал, я на ней женюсь. Я все представлял, какие у нас будут дети. Третий был моим любимчиком. Первые два были замечательные. Красивые и обаятельные, и умные, но этот третий был не похож ни на кого. Тихий, и такой...придурковатый. Мне он ужасно нравился. Когда она сказала мне, что выходит замуж, я не жалел о первых двух, я жалел только об этом третьем.

Мэри: (после непродолжительной паузы) Чем вы занимаетесь?

Джо: Занимаюсь? Если честно, ничем.

Мэри: Вы всегда так много пьете?

Джо: (тоном ученого) Не всегда. Только, когда я бодрствую. А каждую ночь я, знаете ли, по семь-восемь часов сплю.

Мэри: Как хорошо. Я хочу сказать, пить только, когда бодрствуешь.

Джо: (задумчиво) Да, это привиллегия.

Мэри: А вам действительно нравится пить?

Джо: (уверенно) Так же, как мне нравится дышать.

Мэри: (красиво) Почему?

Джо: (драматично) Почему мне нравится пить? (Пауза.) Потому что я не люблю, когда меня обжуливают. Потому что я не люблю большую часть времени разгуливать мертвым и лишь изредка оживать. (Пауза.) Когда я не пью, я по уши запутываюсь во всякой ерунде, как и все остальные. Я становлюсь занятым. Делаю разные делишки. Разные мелкие, идиотские делишки по разным мелким, идиотским причинам. Наглые, эгоистичные, обыденные делишки. Я только их и делал. Зато теперь я ничего не делаю. Я все время просто живу. А потом ложусь спать. (Пауза.)

Мэри: И хорошо спите?

Джо: (как нечто само собой разумееющееся) Разумеется.

Мэри: (тихо, почти с нежностью) А каковы ваши планы?

Джо: (громко, но тоже с нежностью) Планы? У меня нет никаких планов. Я просто просыпаюсь и встаю.

Мэри: (начинает все понимать) Ах, да. Да, конечно.

(Дадли кидает в грамоффон еще пятицентовик.)

Джо: (задумчиво) Почему я пью? (Пауза, во время которой он размышляет над этим. Очевидно его размышления глубоки и сложны и из-за этого на его лице появляется очень комичное и наивное выражение.) На этот вопрос существует довольно сложный ответ. (Он абстрактно

улыбается.)

Мэри: О, я не имела в виду...

Джо: (быстро, галантно) Нет, нет, я настаиваю. Я знаю почему. Я просто подыскивал подходящие слова. Простые.

Мэри: Ей богу, это не так уж важно.

Джо: (серьезно) О, нет, это очень важно. (Как врач) Итак, почему я пью? (Как ученый) Нет. Почему вообще люди пьют? (Размышляет) В каждом дне двадцать четыре часа.

Мэри: (с грустью, но живо) Да, правильно.

Джо: Двадцать-четыре часа. Из этих двадцати-четырех, как минимум, двадцать-три с половиной - боже мой, я не знаю, почему - тусклы, мертвы, скучны, пусты и убийственны. Минуты на часах, а не время жизни. Не важно, кто вы и чем занимаетесь, двадцать-три с половиной часа из двадцати-четырех вы проводите в ожидании.

Мэри: В ожидании?

Джо: (жестикулируя, громко) И чем дольше мы ждем, тем меньше у нас есть, чего ждать.

Мэри: (внимательно, как примерная ученица Джо) О?

Джо: (продолжает) И это продолжается днями и неделями, и месяцами, и годами, и не успеваешь оглянуться, как понимаешь, что все эти годы были мертвы. Все минуты были мертвы. Вы сами были мертвы. И больше ждать нечего. Остается только отсчитывать минуты на часах. И они перестают быть временем твоей жизни. Они становятся просто минутами и идиотством. Прекрасным, светлым, умным идиотством. (Пауза.) Я ответил на ваш вопрос?

Мэри: (откровенно) Боюсь, что да. Спасибо. Вам не стоило так затруднять себя.

Джо: Мне это не составило никакого труда. (Пауза.) У вас есть дети?

Мэри: Да. Двое. Сын и дочь.

Джо: (в восторге) Как замечательно. Они похожи на вас?

Мэри: Да.

Джо: Тогда почему вам так грустно?

Мэри: Мне всегда было грустно. Но после замужества мне разрешили пить.

Джо: (с готовностью) Кого вы ждете?

Мэри: Никого.

Джо: (улыбаясь) И я никого.

Мэри: Моего мужа, разумеется.

Джо: Ах да.

Мэри: Он адвокат.

Джо: (встает, и облокачивается на стол) Мировой мужик. Он мне нравится. У меня к нему очень теплые чувства.

Мэри: (слушает) А у вас есть обязанности?

Джо: (громко) Одна и тысяча других. Должен сказать, я чувствую себя обязанным всем. Ко крайней мере всем, кого я знаю. И вот уже три года я пытаюсь понять, возможно ли жить так, как в моем представлении должен жить цивилизованный человек. Я хочу сказать, не причиняя боли другим.

Мэри: Вы - знаменитость?

Джо: Крупная. Совершенно неизвестен, но жутко знаменит. Хотите потанцевать?

Мэри: Давайте.

Джо: (громко) Простите. Я не танцую. Я не думал, что вы согласитесь.

Мэри: Если честно, я совсем не люблю танцевать.

Джо: (с гордостью. Как комментатор.) А я вообще на ногах не держусь.

Мэри: Вы хотите сказать, вы под мухой?

Джо: (улыбается) Нет. Я имел в виду вообще.

Мэри: (внимательно смотрит на него) Вы когда-нибудь бывали в Париже?