Время убивать

Блок Лоуренс

Через несколько минут после его исчезновения Трина подошла ко мне и уселась напротив. Ее смена еще не закончилась, и я не мог угостить ее.

— У меня новое донесение, — заявила она. — Билли никогда не видел этого типа. И надеется, что никогда больше не увидит, потому что не любит подносить алкогольные напитки людям с такими глазами.

— И какие же у него глаза?

— Этого он не уточнил. Можешь спросить его сам. Что еще? Ах, да! Он заказывал пиво. За все это время только два раза. Вюрцбургское темное, если это важно.

— Не особенно.

—

Билли также сказал…

— Черт побери!..

— Билли редко так ругается. Чаще он поминает «мать». Но на этот раз он не ругался… В чем дело?

Не дослушав, я вскочил из-за стола и ринулся к стойке. Билли тут же подвинулся ко мне, продолжая вытирать стакан полотенцем.

— Для такого крупного человека ты бегаешь быстро, о незнакомец!

— Но соображаю я, к сожалению, медленно. Этот парень…

— Которого Трина называет «человеком с рекламы „Мальборо“»?

— Он самый. Надеюсь, ты еще не вымыл его бокал?

— Вымыл. Вот он, если я не ошибаюсь. — Билли поднял стакан, чтобы я мог видеть его на просвет. — Он отлично вымыт — ни пятнышка.

— Вот черт!

— Именно так выражается Джимми, когда я не мою посуду.

— Если этот недоносок сидел весь вечер без перчаток, я здорово оплошал.

— Без перчаток? А, понятно!.. Ты хотел снять отпечатки?

— Да.

— Я думал, их снимают только с пробирок.

— С чего придется. Сгодился бы и пивной бокал. Надо же, так прошляпил! Если он, паче чаяния, придет еще раз…

— Я возьму бокал полотенцем и поставлю его в какое-нибудь надежное местечко.

— Ты просто читаешь мои мысли.

— Если бы ты предупредил меня…

— Что делать — сообразил слишком поздно.

— У меня было единственное желание — никогда больше его не видеть. Не люблю встречаться с такими людьми, особенно в барах. За два часа он выпил всего пару бокалов пива, и это вполне меня устроило. Я не хотел наливать ему что-либо покрепче. Я был бы только рад, если бы он пил поменьше, а свалил как можно быстрее.

— Он что-нибудь сказал тебе?

— Только сделал заказ.

— Ты не заметил — он говорил с акцентом?

— Вроде бы не заметил. Дай-ка подумаю. — На несколько секунд он прикрыл глаза. — Нет. Совершенно стандартный говор. Обычно я обращаю внимание на акцент, но тут не заметил никакого. Я уверен, что он живет не в Нью-Йорке, но что это доказывает?

— Почти ничего. Трина сказала, тебе не понравились его глаза.

— Мягко сказано.

— Но почему?

— Они вызвали у меня какое-то странное, трудно объяснимое чувство. Я даже не сумел бы описать тебе, какого они цвета. Могу только сказать, что скорее светлые, чем темные. Но они… какие-то непроницаемые.

— Я не совсем тебя понимаю.

— В них не было глубины. Ну, точно они стеклянные. Ты смотрел сериал «Уотергейт»?

— Не полностью.

— Там был такой хмырь, с немецким именем.

— У всех героев были немецкие имена.

— Их там было двое. Не Хальдеман, а другой…

— Эрлихман.

— Он самый. Ты видел его? Помнишь

его глаза? В них не было глубины.

— Значит, человек с рекламы «Мальборо» — с глазами, как у Эрлихмана?

— Надеюсь, он не замешан ни в чем подобном, Мэт?

— Может быть, они братья по духу.

Я вернулся к своему столику и допил кофе. Хотелось плеснуть туда бурбона, но это было бы неразумно. Вообще-то я не думал, что человек с рекламы «Мальборо» — про себя я называл его просто «Мальборо» — нападет на меня этим вечером. За ним мог скрываться кто угодно. Но пока это наверняка была разведка. Если он и задумал что-нибудь против меня, то осуществит свой замысел в другой раз.

Так, во всяком случае, я предполагал. Однако у меня не было полной уверенности, что я прав, а значит, не стоило возвращаться домой, налакавшись виски до одурения.

Я мысленно попытался нарисовать портрет этого парня, представив глаза Эрлихмана и добавив детали, соответствующие впечатлению Билли. Затем попробовал как-то вписать этот персонаж в картину жизни троицы моих «ангелов». Однако у меня ничего путного не получилось. Он вполне мог быть приблатненным рабочим со стройки, каким-то образом связанным с Прагером; мог оказаться одним из тех здоровенных жеребцов, которыми любила окружать себя Беверли Этридж, и, кроме того, мог зарабатывать на жизнь как профессиональный киллер, которого нанял Хьюзендаль. Отпечатки пальцев дали бы мне возможность кое-что разузнать о нем, но реакция в этом случае подвела меня. Если бы я выяснил, кто он, то мог бы неожиданно напасть сзади, а теперь мне не оставалось ничего другого, кроме как позволить ему продолжить игру и вскоре встретиться с ним лицом к лицу.

Было, вероятно, около половины первого, когда я заплатил по счету и направился к выходу. Может быть, с чрезмерной осторожностью я приоткрыл дверь и окинул взглядом Девятую авеню. Я не увидел ни Мальборо, ни кого-либо иного, кто мог бы представлять для меня угрозу.

Направляясь к углу Пятьдесят седьмой авеню, впервые, с тех пор как ввязался в эту историю, я почувствовал себя мишенью. Конечно, я сам подставил себя — идея как будто была неплохая. Но появился Мальборо, и все изменилось. Игра пошла всерьез: надо мной нависла вполне реальная угроза.

Из подъезда, мимо которого я проходил, донесся шорох. Я насторожился, но тут же увидел знакомую старуху. Подъезд лавки «Сартор Резартус» — ее излюбленное место. В хорошую погоду она ночует здесь. Всегда просит денег, и обычно я что-нибудь даю.

— Мистер, не могли бы выдать мне… — начала она, и я тут же, не дожидаясь продолжения фразы, нащупал в кармане несколько монеток и протянул ей. — Да благословит вас Господь! — сказала старуха.

Я пожелал ей доброго здоровья и пошел дальше. Хорошо, что в ту ночь не было дождя, — я услышал ее крик раньше шума двигателя приближавшейся машины. Молниеносно обернувшись, я увидел, что автомобиль въехал на тротуар и, ослепительно сверкая фарами, движется прямо на меня.