Время увядающих лилий
Шрифт:
Здесь и сейчас эти два важных условия были выполнены. Оттого и получилось у Пьеро Медичи нужное время сдерживать противника, а потом изобразить, что и они вслед за правым флангом готовы перейти к активным действиям, готовы атаковать.
— Французские пушки уже тащат сюда, магистр, — выпалил пропылённый гонец, только-только соскочивший с лошади и подбежавший ко мне. Естественно, сопровождаемый пристальными взглядами охраны, ну так то дело житейское.
— А сами французы и миланцы… Та-ак, оттягиваются обратно, атаковать больше не хотят. Ого! И батареи со своего правого
— Прикажете отослать гонца к герцогу Флорентийскому?
Асканио Росиенте был неплох как кондотьер, состоялся в качестве наставника для обучаемых и переобучаемых солдат, да и начальником охраны был компетентным. Вот только решать задачи более масштабного уровня… не его это и всё тут, совсем не его. Зато блеск глаз у Бьянки, явно поддавшейся эйфории, следовало пригасить. Ишь, воительница, так и хочется ей если и не сорваться отсюда в самую гущу сражения, то увидеть, как оно продолжится, перейдёт в ещё более горячую фазу.
— Ко всем уж тогда. Пусть флорентийцы продолжают показывать, что вот-вот начнут наступление. Гварнери оставаться на месте, укреплять оборону. Корелье — вернуться на исходную позицию, готовясь прикрывать Раталли, если на того попробуют напасть. Кавалерия пусть кружит рядом с терцией Раталли, заодно помогает прикрывать французские пушки, которые тащат сюда, к нам.
— И вы готовы отдать с таким трудом полученное преимущество?
Спросил то меня Росиенте, но отвечал я больше Бьянке, в глазах которой стояла какая-то прямо детская обида. Дескать, конфетку у ребёнка самым циничным образом отобрали, да не простую, а в яркой обёртке.
— Центр едва держится, самая боеспособная часть — венецианские наёмники — к тому же понесла значительные потери. Сочтут угрозу для себя слишком большой — начнут изображать полную усталость и провалят всё, что им поручим. Вы же не один год в кондоттах, сами наверняка так делали. Или ошибаюсь?
— Так и есть.
— Ублюдок Проди, — вспомнила Бьянка бывшего и ныне покойного кондотьера, — мог и просто так кондотту отвести. Но если опасность большая, так сделал бы любой. За золото сражаются, но не умирают. Но тогда они немного отдохнут и снова полезут на нас. Их ещё больше, чем нас.
— Зато они лишились половины артиллерии и части рыцарской конницы, — мигом парировал я, благо гонцы то уже направились по нужным адресам. — А у нас ещё хватит бомб и цепных ядер, чтобы вразумить атакующих. Да вы сами посмотрите… Не хотят наши враги биться головой о каменную стену. Ла Тремуйль умный, не будет рисковать удачным началом, он подождёт.
— Чего?
— Не чего, а кого, Асканио. Своего короля, который уже через пару-тройку дней окажется в Милане с двадцатью тысячами войска и сотней орудий в придачу.
Мои слова подтверждались. Заметив, что наши войска оттягиваются обратно, особенно терции Раталли и Корельи, французы с союзниками даже не попытались их преследовать, явно плюнув на частично потерянную артиллерию. Понимаю, их командиры уже столкнулись с незнакомым пехотным построением
Что делать нам? Примерно я уже представлял себе дальнейший расклад, но ему требовалось не то чтобы окончательно оформиться, скорее уж озвучиться в окружении основных командиров союзной армии и дождаться возможной критики. Разумной, стоит отметить, а не дурной… которую вполне мог устроить кто-то вроде покинувшего нас — и скатертью дорожка — Альфонсо, пока ещё короля Неаполя.
— Много тел…
— И много добычи, — подхватил слова Бьянки Росиенте, смотря на случившееся как кондотьер. — Что прикажете делать с добычей магистр? Её немало, отступаем не мы, а они. А ещё пленники.
— Карманы всем пленённым и мёртвым уже вывернули, это естественно. И вообще, с боя взятое — свято. Зато доспехи, оружие, немного лошадей и… пушки — это совсем другое дело.
— Это одобрят все, — кивнул Асканио. — Золото, богатое оружие и прочие ценности солдатам, а остальное идёт их сеньору.
— И дополнительная выплата за храбрость в бою. Вдобавок пленные…Тех, которые могут дать за себя выкуп, стоит опять же использовать. Но не сейчас, а чуть позже. Мало ли как обернутся дела, может придётся на кое-кого из своих обменивать.
Против подобного возражений не имелось. Я же, наряду с завязавшимся разговором. Не упускал из виду и творящееся на поле боя, которое по сути уже переставало являться таковым. Франко-миланское войско медленно пятилось, стремясь разорвать дистанцию, отойти подальше от Реджо-Эмилии. Наверняка в сторону Пармы, куда ж ещё! Там крепкие стены, там возможность, опираясь на город, дождаться прибытия второй, теперь уже более сильной части войска. Да и раненые нуждались в заботе пусть и откровенно неважных по моим понятиям, но всё-таки врачей.
Кстати о докторах! Те эскулапы, которые имелись уже при нашей армии, уже вовсю работали. Сработали чёткие и однозначные приказы, гласившие, что раненых требуется незамедлительно доставлять к врачам, но при этом не позабыв про оказание первой помощи. Какой именно? При необходимости перевязке чистыми бинтами, которые имелись чуть ли не у каждого. Именно чистыми, что гарантировал запечатанный воском верхний слой. Ну и если дела совсем плохи и у раненого действительно сильная боль, угрожающая потерей сознания — тогда опийная настойка. Хотя она же в любом случае использовалась при проведении мало-мальски серьёзной операции. Обезболивающее средство, стерильный перевязочный материал и такие же хирургические инструменты- они должны были значительно снизить постбоевые потери. Уже проверялось, просто… не столь массово как сейчас.