Время увядающих лилий
Шрифт:
Пофиг, сейчас это совсем неважно. Конница Орсини ди Питильяно, теряя часть своих сначала от пушечного огня, затем от залпов аркебузиров, рвалась в промежуток между терциями. Он был невеликим, потому и не казался противнику ловушкой. Нет, ну а что? Захотели Борджиа для повышения мобильности разделить одно большое построение на два поменьше, рассчитывая на то, что погасят пыл атаки противника ещё до того, как оставленный зазор станет представлять собой настоящую угрозу. Понятное действие, пусть и дающее определённые возможности противостоящей армии.
Отсюда и их действия. Условные правое и левое «крылья», выделившиеся из атакующей конной лавины, находившиеся
И опять «коридор». Но на сей раз противника будут бить не в нём самом — обе терции были слишком заняты уменьшением числа раздвигающей их в сторону тяжёлой кавалерии — а уже на выходе, огнём батарей по вырвавшемуся на оперативный простор «центру». Картечью, цепными ядрами, полузалпами, как при таком раскладе и полагается.
Скоростная перезарядка орудий — вот то, на что, помимо прочего, натаскивались орудийные расчёты. Конструкция условных «единорогов» — это, конечно, хорошо, но не ей единой. Доведённые практически до автоматизма движения расчётов помогали заметно повысить темп стрельбы, но только при условии сохранения безопасности. Разрывы орудий от небрежности обслуги мне точно не требовались. Оттого тренировки, тренировки и ещё раз они же, но не выходящие за грани разумного. Зато результат… имелся.
Выбиваемые цепными ядрами и картечью всадники не собирались сдаваться просто так. Уж на то, что бы понять простую истину: «Развернуться — расстреляют со спины, да с большим удовольствием»… На это разума хватало с избытком.
Клин клином вышибают. Вот сейчас уже наша конница и летела окончательно погасить наступательный порыв мятежников, обратить их в бегство, а при удаче и вовсе вывести под залпы терций, если те успеют окончательно расправиться с собственными противниками.
Столкновение… Пошла рубка, в которой главную рол играли уже привычные в этом времени умения. Те самые, что у врагов были ничуть не менее, а то и более развиты. Бойцы кондотт, они всё ж немного иную школу проходили, да и далеко не все из них с самого детства готовились к стезе «пса войны». Италийская же знать всех мастей и калибров — это совсем иное дело. Зато на стороне солдат под командованием Мигеля Корельи было отсутствие ран, высокий боевой дух и понимание того, что время работает на них, а никак не на врага. Стоит хотя бы одной терции приблизиться на расстояние прицельной стрельбы из аркебуз и… И тогда усё, амбец.
Время тянется, словно резиновое — так очень часто бывает в бою, меняется само восприятие окружающего мира, если научишься использовать подобное — получаешь нехилое преимущество. Я научился… много лет тому вперёд.
Опасно! Недостаточно у нас конницы, да и выучка «псов войны» в этом конкретном случае не столь хороша, как хотелось бы. Могут и прорваться, а при пушках охрана довольно слабая… совсем слабая. Значит, остаётся бросить последний резерв:
— Асканио! Три четверти своих на помощь Мигелю. И быстро!
— Но…
— Это приказ.
Не
— Бьянка… Нам тоже пора на коней и быть готовыми быстро-быстро скакать в сторону одной из терций, если у кого-то из командиров Орсини ди Питильяно хватит сообразительности бросить хоть малую часть всадников в нашу сторону.
Безопасность собственной шкуры — это тоже немаловажно. Выбей командующего и многое способно измениться. Да даже нарушение управления битвой дорогого стоит, немало давая другой стороне. Вот оставшиеся рядом охранники и засуетились, готовясь к срочному отступлению при первых реальных признаках угрозы. Однако… пронесло. В хорошем смысле этого слова.
Похоже, даже небольшой конный отряд, набирающий скорость и несущийся к месту схватки конницы Корельи с «центральным», рванувшимся в прорыв отрядом мятежников, оказался веским доводом. Хватило одного вида, символа того, что у Борджиа ещё есть что бросить на свою чашу весов… Загнусавили не то трубы, не то рога — сроду не разбирался в музыкальных инструментах от слова «ва-аще» — и почти сразу отряды противника начали выходить из боя. Те, конечно, у кого это в принципе получалось. Хотя… А чего не получиться то? Преимущество в коннице у бывшего Гонфалоньера Церкви было впечатляющим. Нам просто нечем было преследовать мобильную часть вражеского войска. Приказывать было нечего, оставалось лишь наблюдать, куда именно метнутся вдрызг разбитые войска противника. Что до «прощального салюта», так его и так обеспечивали, «салютуя» как из орудий, так и посредством аркебузных залпов.
— Кавалерию так не догнать, — опечалилась Бьянка. — И за пехотой побегать придётся, вон они как быстро отступают к Перудже. Ой…
— Что такое?
— И часть конницы туда же. А другая… не туда.
— Похоже, всяк бежит туда, куда считает выгоднее, — усмехнулся я. — Сиена, Милан Неаполь… А Бальони наверняка не могут не попытаться защитить свой город. Там их главная твердыня. Потеряют её… и следом за делла Ровере с Бентивольо, на обочину большой политики, власти, прочего. Надеются отсидеться до прибытия Карла.
— Могут и переговоры начать…
— Могут, да только кто ж их слушать будет. Точно не я.
Последние слова я произносил, уже отвлекшись на внимательное рассматривание и впрямь разбегающихся в разные стороны остатков разбитого войска мятежников. Разбиты, рассеяны… вот только терзают меня отнюдь не смутные сомнение, что главные фигуры и не погибли, и не собираются сидеть внутри каменного мешка той же Перуджи, ожидая штурма города. Именно штурма, потому как надежды на скорый приход войска короля Франции не так чтобы сильно велики.
Что это значит для нас? Очередная головная боль на предмет отслеживания ключевых фигур мятежников и попытка дотянуться до тех, которые действительно способны представлять угрозу. Надежды на то, что хотя бы часть из них мертва, в плену либо устремится в ловушку внутри крепости… крепостей. И необходимость выделять часть сил на то, чтобы наложить руки на крепости, оставшиеся почти без защитников. Обстановка то весьма благоприятная для подобного расклада!
Неаполь, январь 1494 года (немногим ранее)