Время волков
Шрифт:
Лейвис покачал головой, ухмыляясь этой своей наглой ухмылочкой, тоже, надо сказать, семейной. Кузен Артура вырядился сегодня в цвета дома Айтвернов, надев желтую рубаху и красные бриджи до колен, причем рубаха была расстегнута на груди. Это придавало молодому Рейсворту удивительное сходство с портовой шлюхой, особенно если присовокупить его развязные манеры.
– Сын мой, извольте помолчать, - холодно произнес сэр Роальд, - иначе я пожалею, что позволил вам сюда придти.
– Да нет, почему же, пусть юный Лейвис и дальше поражает нас своим красноречием, - живо вмешался в беседу Артур.
– Он, конечно, говорит редкостные
Кузен запрокинул голову, изящно, он все старался делать изящно, взмахнув волосами, и расхохотался:
– Милорд маршал, вы совершенно правы! Вам больше ни в коем случае нельзя вести себя так, как веду себя я, и думать не смейте мне подражать. Вы теперь взрослый, ответственный человек, а значит, обязаны разговаривать исключительно напыщенными пошлостями, храня при том скорбный лик. Так пристало вести себя всем государственным мужам.
– Вы, милый брат, безусловно осведомлены, как именно пристало вести себя государственному мужу. У вас преотличный опыт в подобных делах.
– Сказал ему Артур исключительно медовым голосом.
– К слову сказать, извольте напомнить - сэр Барридж уже успел посвятить вас в рыцари?
На лице Лейвиса Рейсворта тут же мелькнуло странное выражение, смесь обиды и досады, но он тут же овладел собой, улыбнувшись с прежней наглостью:
– Нет, мой наставник еще не считает возможным признать мое обучение законченным. Возможно, - родственничек склонил голову к плечу, - он просто не желает со мной расставаться. Престарелые рыцари, вы же знаете, могут порой воспылать нежными чувствами к своим оруженосцам. Особенно, если жена уже в возрасте, нехороша собой и вообще напоминает ведьму…
– Сэр Барридж просто знает вам цену, и не желает удостаивать серебрянных шпор того, кто до них еще не дорос. Милый мой Лейвис, извольте заткнуться, пока у меня еще не иссякли остатки великодушия.
– Артур сделал паузу, не без удовлетворения замечая, что кузен отнесся к его словам серьезно. Во всяком случае, замкнул уста.
– А теперь, господа, продолжим беседу. Мы остановились как раз на том, что я поздравил вас с одержанной победой. К сожалению, нашей победе не достает некоторой завершенности. Враги укрылись в Лиртане, и вряд ли намереваются оттуда высовываться.
– Это верно, - кивнул, нахмурившись, лорд Дерстейн.
– Они понесли потери, и снова встревать в бой им не с руки. Зато за стенами столицы они остаются в полной безопасности, и могут зализать там свои раны. Дождаться подхода подкреплений с севера и востока, на месте узурпатора я бы именно так и поступил. Вызвал к себе всех, кто может держать в руках оружие, не погнушался бы даже крестьянским ополчением, хотя толку с него… В Шоненгеме и Дейревере, уверен, найдется еще достаточно мечей. Когда эти мечи будут здесь, нам придется несладко. А если Картвору поможет еще и новый Конь с юга… Война затянется очень надолго, и один Создатель знает, чем закончится. Есть лишь один выход, милорды. Немедлено замкнуть Лиртан в кольцо и брать штурмом.
Вот оно. Эти слова наконец прозвучали. "Брать штурмом". Артур заметил по лицам вельмож, что предложение Тарвела явно пришлось им по душе.
– Да, брать штурмом, - повторил Дерстейн Тарвел.
– Других путей я не вижу. Конечно, последний раз стольный город захватывали таким манером три века назад, с
Племянник Дерстейна, Аллистер Тарвел, одобрительно кивнул и ударил пудовым кулаком по задрожавшему столу:
– Милорды! Мой родич и сюзерен предложил лучший выход из всех. Покажем этому Гледерику и его охвостью, что их не спасут никакие стены. Бежав с поля боя, они просто отсрочили свою смерть, но вовсе ее не отвратили. Мы войдем в Лиртан и отплатим изменникам за все и сразу.
– Вынужден признать правоту подобного предложения, - признал виконт Сарли, запустив пальцы в аккуратную короткую бородку.
– Промедление в нашем положении будет сущим безумством, время играет на руку неприятелю. Они не должны успеть соединиться со своими резервами, а значит, действовать придется быстро. Возьмем Лиртан в осаду, и, сразу как получим осадный парк, выбьем ворота и оседлаем стены. Внутри города они не смогут долго удерживать оборону, разве что запрутся в королевском замке, но это будет просто медленной смертью, прятаться в цитадели, когда сам город окажется в наших руках.
Роальд Рейсворт медленно, очень медленно произнес:
– Да, господа. Мы и в самом деле обязаны в скорейшем времени пойти на приступ.
Остальные вассалы Айтвернов ответили одобрительным гулом, они тоже кивали и стучали по столу кулаками, и видно было, что решительно все высокие лорды целиком согласны с предложением штурма. Им не терпелось дорваться наконец до хорошей драки, им не терпелось покончить с мятежом, и еще они понимали, что промедление и в самом деле очень опасно. Одобрение разносилось по главной зале ратуши города Витрсфола расширяющимися кругами, пропитав собой воздух, и даже стражники, несущие караул у дверей, казалось, готовы были застучать по паркету копьями, поддерживая принятое Коронным советом решение.
Почти принятое.
Потому что, когда шум сделался уже совсем громким, вдруг заговорил Гайвен Ретвальд, прежде молчавший, и стоило ему открыть рот, как в зале тут же установилось молчание:
– Но ведь, господа, правильно ли я вас понимаю… Штурм означает резню. Резню среди моих подданных. Если вы будете брать Лиртан с боем, погибнут невинные.
– Принц сжал губы, и Артур заметил, что руки Гайвена, на которых сегодня были черные перчатки, сжали подлокотники кресла.
– Штурм означает резню, - повторил Гайвен, озвучивая те же самые мысли, что еще до начала совета бродили в голове Артура.
Владетель Стеренхорда спокойно выдержал взгляд наследника престола:
– Да, ваше высочество, вы все верно сказали, - подтвердил лорд Дерстейн.
– Без резни нам не обойтись при всем желании, но так оно всегда и бывает. Я повидал на своем веку всяких осад, и знаю, о чем говорю. Жертвы среди горожан будут обязательно, возможно, много жертв, но а куда деваться? Надо же как-то все это заканчивать.
– Герцог Тарвел.
– Светлые глаза Гайвена Ретвальда сделались холодны, как лед, и столь же холоден был его голос.
– Вы чего-то не понимаете. Это. Мои. Подданные.