Время войны

Сергеев Станислав Сергеевич

— Отставить!

На лице боевика, покрытом тактической краской, появилась улыбка.

— Так это пи…р самый натуральный. У него там в постельке мальчик молоденький в качестве грелки во весь рост присутствует. У этого козла жена-красавица, а он по мальчикам…

— Неважно.

Повернул голову к Артемьеву:

— Санька, давай.

Тот, не разговаривая, достал приготовленный шприц с сывороткой правды и, не заботясь о санитарии, просто уколол дергающегося от страха дона Хулио Педрильо Махеро.

Пока препарат

не начал действовать, мы вышли на улицу, где с треском пылала казарма, и пленные гаучо, у кого хватило ума подальше отбросить винтовки и лечь на землю и закрыть руками голову, под присмотром бойцов таскали к стене тела своих погибших товарищей. Отойдя подальше, мы остановились возле пленных женщин, которые, сбившись в небольшую кучку, сидели на земле, ожидая решения своей участи.

Мой взгляд уцепился за молодую красивую девушку, прижимающую к себе маленького мальчика лет трех. Я невольно вспомнил своего Славку, который в нескольких сотнях километров наслаждается чистым воздухом и с удовольствием трескает свежие фрукты и овощи. Там же под присмотром моей супруги находился и маленький сын Артемьева — Катерина не могла сама присутствовать здесь, на базе были определенные дела, требующие ее личного участия. Санька тоже рассматривал красотку и, грустно вздохнув, сказал:

— Вот не понимаю этих гомиков. У него такая жена красивая, которую только на руках носить нужно, а эта скотина по мальчикам скакал, как стрекозел.

— Ага, тебе еще жаловаться. У самого жена-красавица, что вся база слюни пускает, а он все вздыхает. Вот расскажу Катьке, как ты тут аргентинским сеньорам глазки строишь, так она устроит тебе головомойку.

Он сделал паузу и уже другим голосом спросил:

— Командир, а что с этими делать будем? — показывая на женщин.

— Не понял? Что за вопрос. Сейчас этот козел блудливый расскажет, где наши ребята, и мы уходим. А эти пусть идут куда хотят, мы что, звери, чтоб тут всех зачищать. Ладно, пошли, вроде как этот Педрильо уже дошел до кондиции.

Мы повернулись и двинулись к дому, когда сзади кто-то закричал:

— Господин! Господин полковник!

Я резко повернулся. Отдав ребенка, видимо служанке, на ноги встала та самая красавица, жена хозяина асьенды.

— Господин полковник!

Но не только это нас удивило. Она говорила на чистом русском языке.

— Вы ищете своих людей, которых… — она запнулась, — захватил мой супруг?

— Откуда вы знаете русский язык? Судя по вашему произношению, это ваш родной язык.

— Моя мама русская, урожденная графиня Смирнитская, перебралась в Аргентину сразу после революции.

— А…

— Она вышла замуж за местного идальго…

— Понятно. Так что там насчет наших людей?

— Вы даете слово, что не причините вред женщинам и детям?

При свете горящей казармы я рассматривал ее лицо и видел, что девушка дрожит от страха, но храбрится, как может.

— Да. Нам

нет нужды воевать с мирными жителями. Мы воины, а не бандиты, и сейчас проходит войсковая операция по освобождению заложников. Этого достаточно?

— Да… — Она замолчала.

— Где?

— Вверх по течению Рио-Дульсе есть большая ферма, там и держат ваших друзей.

— Расстояние?

— Километров десять.

— Хорошо, мы проверим.

Я повернулся и двинулся в сторону дома, где человек Судоплатова допрашивал дона Махеро, который после укола сыворотки правды пел как соловушка, раскрывая сокровенные тайны. Но вслед снова закричали:

— Господин полковник! Господин полковник?

Я удивленно обернулся. Опять звала все та же девушка.

— Что-то еще, госпожа Махеро?

При свете горящей казармы она смело смотрела мне в глаза, а я, если честно, любовался стройной фигурой и действительно ослепительной внешностью. Русские гены дали ей женственность и красоту, а аргентинские наделили южной страстью и сильным характером. Странно, что такая девушка была замужем за таким уродом. Она, гордо, чуть откинув голову, оценила мой интерес и, слегка изобразив улыбку, показывая свою открытость спросила:

— Что будет с моим супругом?

И судя по тому, что она на пару мгновений задержала дыхание, этот вопрос ее интересовал очень сильно.

— Из-за него погибли наши люди. Он будет наказан.

Хм. А вот ответ ее успокоил. Она даже не стала упрашивать и умолять пощадить муженька, видимо, достал ее этот похотливый павиан. Следующий вопрос вообще удивил меня.

— Вы же из большевистской России, ТОВАРИЩ полковник?

— Да. Это так важно?

— Для меня — да. Мама очень много рассказывала про Россию, но я ее никогда не видела, но всегда хотела побывать там.

— Вы хотите что-то предложить?

Она опустила голову, собираясь с силами, и, как будто ныряя в холодную воду, резко задрала подбородок и глянула прямо мне в глаза.

— Господин полковник, не скрою, что этот брак был выгоден моему отцу и моему мужу, а я всего лишь была разменной монетой. Моя семья меня не примет обратно, я там никому не нужна — все давно поделено между детьми отца от первого брака. А здесь, когда вы уйдете, появится многочисленная родня мужа, начнут делить наследство, и ни я, ни ребенок долго не проживем. Мы никому не нужны живыми.

А ведь она не врет. Тут, наверно, и не такие мексиканские сериальчики происходят. Я вызвал по радиостанции Судоплатова, тот, решив, что произошло нечто особенное, быстро прибежал. Выслушав мои объяснения, он с интересом поглядывал то на девушку, то на меня.

— Так вы предлагаете…

— Ага. Окружим девушку вниманием, поставим здесь своих людей для охраны, и пусть попробуют сунуться. Тем более девчонка-то не врет, реально ее кончат, когда начнется дележка наследства.

— Идея хорошая…