Время вспомнить
Шрифт:
– Кто она?
– вполголоса спросил Берф.
– Тайила? Она искала кого-нибудь из сагов. Ей нужна помощь, какая - пока не знаю. Вместе попали в переделку.
Берф хмыкнул, давая понять, что совсем не удивлен. Ученица рассказала о битве за старый Храм, об апсиде Огня и грозе, о мальчике-никчемыше. Саг долго молчал, сосредоточенно жуя, потом сказал девушке, что теперь уже без сомнений вернется в Четыре Села и поведет учеников и тех сагов, кого сможет собрать, в Медебр. Мейри тихо спросила Берфа о том, чем закончился разговор с Владыкой. Саг скривился и покачал головой. Ученица поняла, что предчувствия не обманули ее и в этот раз.
– Я искал тебя, - попенял саг.
– Мне нужно было знать,
На этот раз головой покачала Мейри, в двух словах рассказав о мертвом, истощенном Доме игумена. Саг вздохнул:
– Значит, все напрасно. Я и сам понял, не знал только, велик ли в нем ущерб. Он говорил со мной, как с убогим. Сказал, что имел виденье, в котором Единый призывал его найти новый путь. Мол, Повелитель, Смерть Победивший - это демиург Единого Бога, творец цикла, конечная цель земного путешествия. Как тебе такой теологический расклад?
Мейри не нашлась, что ответить.
– Еще и попрекал меня за то, что я, как некогда и мой отец, до сих пор 'играюсь в язычество', вместо того, чтобы вернуться в столицу и употребить влияние и власть моего рода на благо 'храмовой реновации'. Мол, все лучшие умы, деятели духовности и прогресса, сейчас заняли место у трона короля-новатора. И ведь знаешь, он в это верит, искренне. По словам Ифтора, несколько сагов уже перешли на сторону Новой Церкви, признав, что стихии и многобожье, на которое полагается 'необразованное крестьянство' есть аспекты Единого. Будто бы Пятихрамье этого не признает! Говорить с ним бесполезно, спорить - себе в убыток. Он никогда не вдавался в суть древней веры, для него и Магрета была отступницей.
– Почему Магрета была отступницей?
Саг не заметил, как повысил голос, и Тайила, сидевшая напротив, услышала последнюю фразу. Берф отложил вилку и промокнул губы салфеткой, подбирая слова.
– Все это непросто. Но думаю, не скажу ничего такого, что вам не следовало бы знать. Когда Гефриж стал вести переговоры с тогдашним Советом об изгнании супруги, Магрета обратилась к сагам с просьбой пройти обучение в Пятихрамии и стать толковательницей. Саги не разрешили. Вы удивлены, Тайила? Интересуетесь биографией Добрейшей? Тогда вы знаете, наверное, что Магрета вышла замуж в шестнадцать лет, была, по мнению Совета, бездетной, но в свои двадцать стала настолько влиятельной при дворе, настолько любимой народом, что Гефриж обеспокоился. Мой отец рассказывал, что саги, следуя воле богов, не позволили королеве принять сажество. Они порекомендовали ей обосноваться в храме Единого на Севере - это не обязывало ее отказываться от светской жизни. И когда пришел срок, Добрейшая взошла на престол. Но в душе она всегда оставалась привержена древней религии. Вот так. Я бы многое вам рассказал, но боюсь, сегодня не самый мой лучший день. Прошу меня простить. Пойду спать. Мейри, мы договорим завтра. Всем приятно отужинать.
Берф вышел из-за стола. После ужина Тайила, сидя у камина и зевая во весь рот, рассказала Мейри об Алоте и своих подозрениях. Сагиня, поразмыслив, решила отправиться в дом адмана Ларда с самого утра. Гостье постелили наверху. К полуночи буря над столицей совсем стихла. До особняка господина Басила не долетал шум центральных улиц. Оставалось ждать утра и кликунов, что каждую третью четверть после рассвета выкрикивают на площадях указы и новости. Никто из спящих в доме королевского чиновника, впрочем, на хорошие известия не рассчитывал.
Глава 13. Во славу и в бесславии
432 год от подписания Хартии (сезон весны)
Ифтор.
Ифтору показали прибывшие из Колофрада праздничные сутану, пояс, шапочку и нарукавницы. Владыка одобрил, не удержавшись, однако, чтобы не поморщиться: все облачение было расшито
Владыка сидел в кресле, облаченный в простую рубаху небеленого полотна. Мальчик-служка выложил перед ним на льняную салфетку гребень, шнурок для волос, масла и щетку для ногтей, снял с ног служителя кожаные шлепанцы и обмотал обе ступни полосками ткани. В них игемон дойдет из своей комнатки на верхней галереи до входа в алтарь, а там всю службу ему придется провести босиком. Все по храмовому протоколу. Ифтор в стремлении соблюсти ритуалы доходил до крайности, а если другие священнослужители пытались с ним спорить, совал им под нос старинные кодексы, коих в его библиотеке имелось огромное количество.
Мальчик потянулся, чтобы гусиным пером нанести на лоб игемона сандаловое масло, но тот перехватил его руку и сжал так, что из глаз паренька брызнули слезы.
– Кому служишь?
– грозно спросил Ифтор.
– Е-е-единому.
– Сандал пятихрамцы на лоб мажут. Ты тоже думаешь, что у меня во лбу Дом есть?
– Нееет.
– Убери.
Ифтор облачился, провел рукой по темным, без единого седого волоска, волосам. Служка неплохо заплел их в косу. Одна коса символизирует, что Бог един, и каждый человек, как волосок, вплетен в его божественный план. Ересь - утверждать, что у Единого, как у обычного смертного, могут быть жена и ребенок, что Он в разных лицах приходит на землю в человеческих ипостасях и скрывает Свои Имена, следит за телесным Домом и врачует плоть. Народ вечно пытается сравнять высшие силы с той грязью, в которой копошится сам.
На службе в честь Тан-Дана по давней традиции присутствовали король, советники и служители церквей. Раскаявшийся саг Бедзека тоже был здесь. Лучше бы саги стремились к королевским милостям, как этот бывший пятихрамец, вместо того, чтобы провоцировать народ на волнения, подобные тем, что прошли в городе семиднев назад. Место Толия у левого ряда занял пастырь Тормант из рода Эшир, недавно одаренный четвертой строкой. Торманта Ифтор не любил, единобожцу казалось, что за притворной любезностью прячутся немереные властолюбие и коварство. Но все сходились во мнении, что умирающий Высший Жрец выберет преемником выскочку-такшеарца, уж больно тот за последнюю четверть втерся к нему в доверие. Да и во время недавних событий у столичного пятихрамья Тормант проявил себя героем, даже был ранен.
Ифтор, шествуя в проходе между молящимися, равнодушно скользнул взглядом по левому ряду. Саг Бедзека смиренно склонил перед ним голову. Хорошо, отступник, но знай, что краем глаза Единый следит за тобой. Тормант кивнул игемону, как равному. Ладно, сочтемся, время придет. Несколько татуированных господ в черных плащах глянули хмуро. Бесовские гончие, псы Толия, с ними связываться опасно, пока влияние Единобожия на короля еще не так сильно. А вот и сам король, Лоджир Стремительный, мужчина с усталым желтоватым лицом, блудливый мужеложец. Рядом королевский секретарь, господин Агталий из старинного ажезского рода Шевр, проклятый у себя на родине, стоит в окружении женоподобных юнцов, накрашенных и обряженных в кружева. Что ж, придет час, и Единый шутя опрокинет блудливых во тьму ада. А пока, пусть место Владыки еще шатко, пусть свеж еще след пятихрамия в умах паствы, пусть Толий, а не игумен, стал духовником Лоджира, но сегодня в Кальпике, старом храме Единого, именно он, Ифтор Патчальский, служит перед королем и высшей знатью, и пусть будет проклят тот, кто посмеет бросить ему вызов.