Время Вызова. Нужны князья, а не тати.

Злотников Роман Валерьевич

— Больно она кому нужна была, — фыркнула Ирина.

— А ты не прибедняйся, — возмутился Глеб, — и вообще, нечего умалять мои славные победы.

— Ну хорошо-хорошо, — согласилась Ирина, — не буду умалять… А все-таки ответь, почему?

— Ну, Ира, ну отстань, — взмолился Глеб, — не порть мне вечер высокоинтеллектуальными разговорами. Они у меня после сегодняшнего Ученого совета вот уже где! — Он провел ладонью по горлу.

Вечер прошел волшебно. Пашке заказали его любимый столичный салат, мясо по-французски и кока-колу. Он было попытался настоять на своих любимых сосисках, но есть в ресторане сосиски…

Умяв салат и шустро вылакав всю кока-колу,

он пододвинул к себе тарелку с мясом и внезапно с подозрением уставился на них с Глебом.

— Что такое, малыш? — обеспокоенно спросила Ирина.

— А чего это вы вино пьете, а не танцуете? — спросил Пашка.

Глеб выпучил глаза и аж побагровел, силясь не рассмеяться. Ира тоже едва сдержалась.

— А что, если пьют вино, то надо обязательно танцевать?

Пашка на минуту задумался, после чего авторитетно заявил:

— Если хочется — то надо. А вам разве не хочется?

Глеб шумно выдохнул:

— Устами младенца глаголет истина! — Он встал и галантно поклонился: — Дорогая Ирина Борисовна, разрешите вас пригласить на тур.

Пашка благосклонно кивнул и вдруг спохватился:

— Только вы мне сначала еще кока-колы закажите…

Апофеозом ужина для Пашки стали фруктовый салат и мороженое с печеньем и шоколадом. Так что когда они вышли из ресторана, он едва передвигал ноги, а в такси сразу заснул. Машина мчалась по ночной Москве. Ирина положила голову на твердое мужское плечо и, повинуясь какому-то наитию, спросила:

— Слушай, а почему ты обратил на меня внимание?

— То есть? — удивился Глеб.

— Ну… ты тогда был уже директором института. С личной машиной. А я…

— А ты была принцессой.

Ирина фыркнула:

— Ой… все шутишь.

— Нет. На этот раз я совершенно серьезен, — ответил Глеб и вдруг возмутился: — Вот кто мне скажет, почему считается, что принцессы — это такой хлипкий народец, который чувствует горошину сквозь сорок перин? И единственное, чем они занимаются, эти самые принцессы, — это сидят на троне в сверкающих нарядах и принимают знаки внимания блистательных кавалеров. Ведь на самом-то деле все наоборот.

— Как это? — сквозь полудрему спросила Ирина.

— А вот так! — Глеб отчего-то рассердился еще пуще. — Принцессы — это те, на ком держится семья и… страна. У них ведь тоже, как и у любой женщины, есть муж, дети, а часто еще и пожилая свекровь, но, кроме этого, у них еще сотни тысяч и миллионы подданных. Которые смотрят на них с надеждой. Потому что ждут от них образцов женской силы, мудрости, доброты. А ведь им еще надо воспитать своих детей настоящими властителями и выходить мужа, вернувшегося израненным из очередной битвы. А затем проводить его на новую битву, и все время до его победного возвращения с десятком оставшихся престарелых воинов отбиваться от обнаглевших банд. И потому они не имеют никакого права на слабость. Представляешь, как им тяжело?

— И что? — внезапно проснувшись, спросила Ирина.

— Ну… ничего, — уже как-то совсем тихо ответил Глеб. — Просто ты… такая.

— Я?! — изумленно переспросила Ирина, отчего водитель настороженно покосился на них, а Пашка, приткнувший голову на ее колени, завозился во сне.

— Да, — с улыбкой подтвердил Глеб.

Глава 4

— Ну что, режем?

Виктор неловко оглянулся. Наверное, в этот момент должен был грянуть оркестр или какой-нибудь народный хор затянуть величальную. Но с оркестром и хором была напряженка. Из всех атрибутов торжественности имелись только сверкающее свежей краской здание,

красная ленточка, натянутая поперек новеньких дверей из модно-престижного нынче пластикового профиля, замглавы райадминистрации и небольшая толпа позади, на треть состоящая из тех, кто имел самое непосредственное отношение к превращению убогой халупы, в которой когда-то располагался пункт приема вторсырья, в нынешний блестящий, как пасхальное яичко, магазинчик. Виктор даже решился вложиться и облагородить территорию, установив шесть фонарей и пару чугунных скамеечек (хотя Семеныч ворчал, что все одно все порушат и раскурочат). Остальную часть составляли местные зеваки, то бишь потенциальные покупатели. Виктор шумно вдохнул и кивнул замглавы:

— Давай.

Они одновременно щелкнули ножницами. В толпе воодушевленно захлопали, а Семеныч, рванув вперед, торопливо распахнул двери.

— Заходите, гости дорогие, добро пожаловать!

Вообще-то существенная часть гостей внутри магазина за последние полгода побывала уже не раз. Но то как бы в рабочем порядке, да и магазина, по сути дела, еще не было, вовсю шли работы. Так что таким — чистеньким и сияющим — его не видел еще никто. Даже сам Виктор. Хотя он вчера уехал отсюда в одиннадцатом часу вечера. Но работа в магазине не прекращалась всю ночь, и только к десяти утра Бузыкин доложил, что все готово и остались лишь последние маленькие штришки. Кому бы другому Виктор, может, и не поверил бы, но Александр Аркадьевич был мужик надежный, если сказал, что остались последние штришки, значит, так оно и есть. Поэтому Виктор не стал переносить открытие, запланированное на полдень, а, наоборот, приоделся и, даже не заезжая в магазин, отправился в районную управу.

Пока народ валом валил внутрь, ошеломленно крутя головами, Виктор, отойдя в сторону, осматривался.

Этот магазин был первым, который они открывали в спальных районах Москвы. Он был небольшой, метров на сто торговой площади, но вполне полноценный. Семеныч вчера даже прослезился:

— А раньше-то, подумать только, с прицепов торговали…

После ритуального осмотра, когда одетые в новенькие одинаковые переднички и наколки продавщицы начали споро обслуживать довольно быстро набившихся в магазин покупателей, к Виктору с замглавы вновь подскочил Семеныч, принявший на себя роль основного организатора торжеств.

— Пожалте, гости дорогие, в кабинет. Такую обнову и обмыть надо по-человечески.

В кабинете заведующей был накрыт стол. Сам кабинет был небольшой, метров шестнадцать, так что, когда все имеющие право присутствовать на этом торжестве набились внутрь, сразу стало тесно.

— Да уж, не хоромы, — хохотнул замглавы. — Чего о себе-то не позаботились? Да и с подсобками, я гляжу, у вас тоже не ахти. Где товар-то хранить будете?

Виктор усмехнулся:

— Так и предусмотрено. Чтобы ни у кого соблазна не было в кабинетах да подсобках сидеть. А товар… чего его хранить? Все на прилавках. Столько, сколько за день продадут. А каждый вечер новый завоз свежего продукта.

— Ишь ты, — удивился замглавы. Он задумчиво поглядел на Виктора: — Слушай, а чего ты за эту халупу ухватился? Бери в аренду дальний «Универсам». Там площадей — аэродром. А то, стыдно сказать, крытый рынок из него какой-то сделали. Всем чем ни попадя торгуют, от колбасы до шмотья, батареек и авторезины.

Виктор покачал головой:

— Нет, аэродром я не потяну, пока… но за предложение спасибо. Запомню.

— Ну, за обнову! — тут же нарисовался рядом Семеныч с двумя рюмками в руках. Замглавы принял свою и окинул Семеныча зорким взглядом: