Время жить - 3. Осколки мира. Часть 3
Шрифт:
Конечно, можно было бы и объявить себя Императором. Но не стоит возбуждать лишние эмоции по поводу узурпации престола. Да и сам престол – та еще награда. Все дело портит этот идиотический культ Императора. Портреты, которые не висят разве что в общественных уборных, идиотские публичные восхваления Императорских речей и указов на многочасовых собраниях, дурацкие торжественные клятвы и обещания по любому поводу, маразматические ежегодные кампании по перевыполнению и созданию чего-то там «в подарок Императору»... Все это уже надоело до смерти и служит только инструментом отбора или тупых болванов, которые воспринимают этот бред всерьез, или циников и демагогов, которые все
Нет уж, хватит! Император исчезнет – на вершине должен быть только один. Там нет места двоим, даже если второй не имеет ни малейшей власти и служит только символом. Вместе с ним исчезнет и окружающий его идиотизм, и это будет первым вкладом в его, Оонка, будущую популярность.
Да-да, именно популярность. Конечно, на первый взгляд это звучит смешно. Он, Оонк, ищет популярности у толпы! Тем не менее, это так. Для того дела, что он задумал, ему нужна всенародная популярность. Да и нельзя править на одном только страхе, что с руки недоброй памяти Тинкоу стал почти что единственным механизмом государственного управления в Империи.
Так то же был Тинкоу! Он безжалостно вычистил всю Империю, вырезав с мясом всю гниль и не убоявшись ни крови, ни гноя. Сегодня масштаб репрессий при Тинкоу сильно преувеличивается, но он все-таки положил шестнадцать миллионов человек, когда подавлял Великое Восстание, еще шесть, когда восстанавливал разрушенное, и никак не меньше тридцати миллионов, чтобы поддержать тот страх, на который только и мог опереться.
Да, он стал великим диктатором. Вся держава застыла в страхе, все боялись не то что вякнуть, а даже шелохнуться, но что это дало самому Тинкоу? Уже к восьмидесяти годам он превратился в выживающего из ума трясущегося старца, больного манией преследования из-за вечной боязни заговоров, и продолжающего убивать направо и налево. Убивать из-за своей болезненной подозрительности, убивать, чтобы поддержать страх, убивать просто по привычке, убивать только потому, что не мог, да и не хотел остановить ту безумную карусель смерти, которую сам же и раскрутил!
И что могли сделать на этом фоне его жалкие последователи? Они помнили о нем, они тоже хотели править на страхе. Но они сами боялись этого страха, и у них ничего не выходило. Но даже тень чужого страха опьяняет и манит. Хотя уже почти триста лет – два века – прошло после смерти Тинкоу, и лишь его призрак, говорят, изредка видят в Императорском дворце, держава все никак не может свернуть с порочного пути.
Нет, он, Оонк, хочет остаться в истории великим и мудрым правителем, а не параноиком-убийцей. Он – только санитар. Он аккуратно устранит из организма Империи пораженные ткани – всех этих зарвавшихся и заворовашихся высокопоставленных подонков, не знающих над собой никаких законов и почти разваливших державу. Тем более, что эти люди, даже будучи не у власти, опасны для его планов. У них хватит сил и влияния, чтобы ускользнуть от кары, тихо саботировать, извратить, обернуть в свою пользу намеченные им перемены. Нет, их устранение просто необходимо.
Кто виноват? Нет ничего проще. Террористы окажут ему эту последнюю услугу, благо, что оправдываться будет некому. Их он уничтожит всех поголовно, никто из них не должен пережить мятежа.
Он долго недооценивал террористов. Громил одних, приручал других, использовал третьих, устраняя их руками своих противников. Дорого же заплатил он за эту недооценку, когда неизвестная, ниоткуда появившаяся и даже не связанная с официальным подпольем группа осуществила покушение на него самого. Всегда безукоризненно действующая охрана на этот раз допустила промашку. Его спасло только
Многих, особенно молодежь, влечет романтика террора, а в мелких, самостоятельно возникающих группах иногда попадаются талантливые и удачливые дилетанты. Бороться же с ними труднее всего. Пока они не начали действовать, их довольно сложно найти и обезвредить. Поэтому-то, перешерстив всю свою охрану, он не тронул начальника управления по борьбе с терроризмом. Тот, бедняга, до сих пор из кожи лезет, не может поверить, что все обошлось.
Нет, в его государстве терроризм должен исчезнуть, и он исчезнет. Только властелин имеет право отнимать жизнь у своих подданных.
Хорошо, власть завоевана. Что дальше? Конечно, можно ничего не менять. Бунт подавлен, противники уничтожены, на ключевых постах его выдвиженцы, Служба Безопасности, как всегда, бдительна и на страже. Что еще Вождю Нации надо?
Да, он может навести кое-какой порядок – поубавит аппетиты воротил черного рынка, прижмет взяточников и казнокрадов, повысит ответственность за выполнение нормативных заданий, снизит расходы на Космофлот и некоторые дорогостоящие программы и тем самым сбалансирует бюджет, да и Служба Безопасности, как всегда... Все это, конечно, не спасет Империю, но отсрочит окончательный крах – впрочем, на его век хватит.
Так, безусловно, и проще, и спокойнее, но... Перед самим собой можно не лукавить: он, Оонк, желает войти в историю великим реформатором, спасителем нации, а не обычным диктатором, коих и без него в истории немало.
Да и не решись он на реформы, будет ли кому писать историю его, Оонка, правления? Нет, он, Оонк – последний шанс, который судьба дает Империи. Благодарение Небу, он пришел как раз вовремя, чтобы успеть спасти державу. И спасет.
Но уже если решился менять, так надо менять все. И в первую очередь – идиотскую сверхцентрализованную систему управления. В конце концов, почему любое решение должно обязательно приниматься в Столице? И почему любое действие должно быть предварительно освящено бумажкой из Министерства? Единственное, что он оставит без изменений, – это Большой Совет. Пусть по-прежнему штампует себе законы, а звание члена Большого Совета и далее можно будет присваивать отличившимся для придания им дополнительного авторитета.
Всех остальных же он безжалостно разгонит. Воистину, нет хуже врага для Империи, чем эта свора непуганых бюрократов! И переделать их никак нельзя, ибо ничего другого они не представляют, не знают и не умеют. Ну, не умеют, и не надо! Да и кто умеет? Вокруг одни скоты, обленившиеся и заворовавшиеся! Работают так, что скоро уже и красть нечего будет! И притом, все хотят командовать сами и уже осмеливаются что-то там вякать в подворотнях!
Ничего, он еще заставит их работать, они у него научатся, тьма на их головы, кормить и одевать себя. Они научатся трудиться и построят еще великую державу, что простоит века. Построят, куда они денутся? Если страх уже не помогает, он, Оонк, использует другой метод.
Деньги! Вот, что будет его опорой, центральной осью его будущей державы, наградой для усердных и палкой для нерадивых. Он освободит их из-под власти карточек, лимитов и знакомств, вырвет их из рук жадных воров, взяточников и спекулянтов. Он заставит работать деньги, а они, в свою очередь, заставят этих грязных скотов научиться их зарабатывать!
Это будет величайшая реформа в истории Империи. Величайшая реформа, как раз под стать великому Оонку. Он заслужит себе бессмертие, пусть только придет его срок!