Время жить. Книга девятая: Созидатели
Шрифт:
– Не позволю!
– решительно повторил отказ Кэноэ.
– Я подумаю, что с вами делать! И не смейте уходить сами, я запрещаю вам! Так вы не спасете свою честь, но скомпрометируете дело, которому служите!
Подумать... Легко сказать... Время уже давно перевалило за полночь, а сна не было ни в одном глазу. Усталый мозг без конца прокручивал одни и те же варианты, безуспешно пытаясь вырваться из замкнутого кольца. А рядом не спала и Кээрт.
– Не могу успокоиться, - признался ей Кэноэ.
– Просто не знаю, как поступить. Императорский трон не делает никого ни
– Верно, - подтвердила Кээрт, приподнимаясь на локте.
– Я почувствовала, он все осознал и искренне сожалеет о том, что натворил. И ему больше жаль не своего безнадежно испорченного послужного списка, а того, что он все погубил своими амбициями, нетерпением и глупостью.
– Да, нетерпение и глупость - самые страшные вещи в мире, проверено советником Деартом, - невесело хмыкнул Кэноэ.
– И все-таки, что же мне с ним делать?! Не просить же совета у бабушки и Суорда?! Они-то, конечно, дадут, но когда он еще придет?!
– Знаешь что, любимый, - Кээрт наклонилась над ним.
– Ложись-ка ты спать. Отпусти свой разум, пусть он сам прогуляется ночью по небесным просторам. Может, он найдет там решение. Помочь тебе?
– Помоги!...
– Тогда ложись на спину и расслабься. Смотри мне в глаза!
Прекрасное родное лицо Кээрт наклонилось над ним. Ее печальные глаза расширились, становились все больше и больше, пока Кэноэ не утонул в них совсем, погрузившись, наконец, в желанный сон.
Как ни странно, средство, предложенное Кээрт, сработало. Проснувшись поутру, Кэноэ твердо знал, что будет делать. Во сне он, кажется, с кем-то разговаривал, кто-то давал ему советы, а потом предложил помощь. Память об этом расплывалась, становилась все менее четкой, уходила, но само решение прочно закрепилось у него в голове. Весьма необычное, неоднозначное и нетривиальное, оно, тем не менее, ему понравилось.
– Ган Бир Сум умер, - доложил ему за завтраком Таутинг.
– Сам умер?
– Да. Лег вчера вечером в карцере спать и не проснулся. Вскоре после трех ночи охранники обратили внимание, что он давно не шевелится. Сунулись, а он уже холодный.
– Причина смерти установлена?
– Пока нет. Но подозреваю, он себя отравил. Выпил заранее что-то с замедленным действием, а потом не принял противоядие.
– Может быть и так, - протянул Кэноэ. И вдруг добавил с неожиданной для самого себя жесткостью: - Сбежал от ответственности! Убил себя, значит, признал вину!
– Скажи, Тау, могло ли так получиться, что он умер вскоре после полуночи? Скажем, от полпервого до часа ночи?
– вдруг очень серьезно спросила Кээрт.
Таутинг сверился с планшетом.
– Да, это весьма вероятно.
– Понимаешь, - Кээрт, закусив губу, медленно повернулась к Кэноэ.
– Если он умер в тот момент, когда я делала... то, что сделала, получилось так, что как бы была принесена жертва. Чужая смерть
– Уже нет, наверное, - Кэноэ прислушался к своим чувствам. Сон ушел, растворился, но оставил после себя цепляющее ощущение чего -то иного - чужеродного, но постепенно становящегося для него естественным и своим.
– Кажется, я попросил у кого-то совета. И получил его. Весьма необычный, но, может, именно в этом случае поможет.
Кээрт ничего не сказала, но Кэноэ почудилось в ее молчании что-то опасливое.
Генерал Квиэнг выглядел отвратительно. Похоже, за всю прошедшую ночь он не сомкнул глаз. Его лицо превратилось в неподвижную маску, но взгляд оставался прежним - прямым и твердым.
– Я оценил тяжесть вашей вины и принял во внимание ваше искреннее раскаяние, - сказал ему Кэноэ.
– И принял решение приговорить вас к расстрелу. Условно.
– Простите, ваше величество, - неподвижная маска пошла трещинами.
А теперь настроиться на чужую волну и на время забыть, что разговариваешь с человеком намного старше себя и вообще генералом Службы Безопасности, не просто так заслужившим три ромба на рукав.
– У вас был промах с тем кронтом. У всех бывают промахи. Даже у Императора бывают промахи (сделать паузу). Но вы закрыли глаза на убийство оператора Канцелярии Его Императорского Величества Эергана! Ви не должны били так поступать!
Кэноэ и сам не знал, откуда у его новой маски взялся странный мягкий акцент и привычка расхаживать по кабинету, держа в руке... держа в руке...
– он подхватил со стола серебристый электронный карандаш. Но генерал проникся, и еще как! Лоб его покрылся испариной.
– Ваше величество!
– отрывисто произнес он.
– Я понял!... Я отвечу за все!... Собственной жизнью!
– Ви решили умереть, генерал?!
– Кэноэ подошел к Квиэнгу вплотную, зажав карандаш в правой руке, а левую, согнутую, прижав к туловищу.
– Умереть - легко. Умереть - это дезертировать со своего поста. А вот ви поживите, генерал! Чтоб жили, помнили - и искупили!
– Я понял, ваше величество!
– генерал Квиэнг наклонил голову, но тут же снова поднял ее, смотря на Кэноэ с почтением и... страхом.
– Я заслужил смерть, но вы приговорили меня к жизни! Я искуплю, ваше величество! Клянусь Звездами, искуплю! Моя жизнь отныне принадлежит вам!
– Не мне, - мягко поправил его Кэноэ.
– Ваша жизнь принадлежит не Императору, а Державе. Не забивайте об этом!
– Не забуду, ваше величество!
– генерал Квиэнг вытянулся по стойке смирно.
– Служу Империи!
– Тогда идите, - Кэноэ сделал плавное движение рукой с зажатым в ней карандашом.
– Идите и служите!
Дверь за генералом Квиэнгом захлопнулась.
– Кэно!
– Кээрт бросилась к нему.
– С тобой действительно что-то случилось! Ты... изменился!
– Потерпи, родная, я скоро вернусь, - Кэноэ с усилием отодвинул чужака внутри себя в сторону.
– Но мне надо еще немного побыть... таким. Таутинг, оповестите всех из списков один и два! Пусть через полтора часа соберутся в Белом зале администрации! Ау-Ке, ты поможешь мне... выявить скрытых врагов?!