Время жить. Трилогия
Шрифт:
– Ага, – кивнул мальчик, но так и не тронулся с места. – Ва… ваше высочество, – несмело обратился он к Кэноэ. – А можно, я приведу пару своих приятелей? Они никогда не видели настоящего принца. А если я расскажу, так они не поверят и будут считать меня выдумщиком…
– Можно, – улыбнулся Кэноэ. – Сегодня – все можно…
Маленькая комната была переполнена людьми. Он сам не заметил, как это случилось – просто за детьми приходили их родители, а те, в свою очередь, прокладывали путь для знакомых или соседей. Просто в какой-то момент Кэноэ понял, что обсуждает
Вообще, он больше слушал, чем говорил сам. Он был первооткрывателем, пытливым исследователем целого неизвестного ему мира, который больше двух веков существовал в тени благополучной и кичливой Столицы. Столичные министерства и учреждения, благоденствующие и разрастающиеся с каждым годом, исполинским пылесосом втягивали в себя людской поток, захватывая в свою орбиту и многомиллионный слой детей заводских рабочих, ищущих лучшей доли для своих сыновей и дочерей. Но на место тех, кто оставлял станки и конвейеры ради министерских коридоров, приходили новые, только что вырвавшиеся с каторги полурабского труда на комбинатах продовольственного пояса. Те же, в свою очередь, освобождали места для молодых провинциалов, ищущих в Столице нет, не карьеры и фортуны, а только иной судьбы для своих детей и внуков и смутной надежды выбраться из привычного круговорота для самих себя…
Он был никто в этом мире – чужак, временный гость, пришелец извне, привилегированный столичный житель, с рождения обладающий всеми теми правами, ради надежды получить которые эти люди обрекли себя на годы нищеты и унижений. Все, что он мог, – это выслушивать их страшные в своей обыденности рассказы о вечном страхе перед высылкой, интригах и доносах, бессовестных хозяевах, постоянном терроре со стороны уголовников, бесправии и безответности и опять о вечном, непреходящем, неуничтожимом страхе…
– Послушайте, – сказал он им. – Я чужой, я не в силах понять вашу жизнь до конца – для этого мне надо было прожить ее рядом с вами – но я не могу понять одного: почему вы все так одиноки, запуганы и пассивны?! У вас хватило мужества, чтобы оставить за спиной прежнюю жизнь, почему же вы так сильно боитесь здесь? Почему те пятеро, которых вы называете бандой Кривули, были хозяевами всего района? Я ведь так легко справился с ними всеми. Почему этого не смог сделать никто из вас?
– Вы не здешний, – подал голос кто-то невидимый за рядами молчаливо и исступленно ждущих лиц. – У вас нет здесь ни семьи, ни детей, вы не знаете, что такое – трястись от каждого стука в дверь. Они сильны. Их пятеро. Что я могу против них сделать один?!
– И вы говорите это здесь?! – с горечью спросил Кэноэ. – Посмотрите вокруг! Вас так много, даже в этой комнате! Ваша беда в том, что вы чувствуете себя одинокими даже среди людей! Научитесь же объединяться! Помогите своему соседу, чтобы он помог вам. И не бойтесь, слышите, не бойтесь! Страх и одиночество – вот что притягивает к себе несчастья и невзгоды!
В эти минуты он, казалось, смотрел на себя со стороны и удивлялся неожиданному повороту событий. Он, принц Императорского
– Вам хорошо говорить! – громко закричала вдруг женщина, стоящая почти в дверях. – Вам легко ничего не бояться! А что делать мне, если мой муж пострадал во время аварии на заводе и до сих пор не встает с постели?! Я живу здесь, в комнате? 337, и за неуплату нас всех грозят выкинуть на улицу! Что делать мне, я спрашиваю?!
– Я не знаю, – Кэноэ поднялся с места. – Наверное, надеяться на помощь других людей. Пусть кто-нибудь проведет меня к тому, кто принимает здесь решения. В вашем мире я могу немногое, но я постараюсь сделать все, что могу! И помните: не бойтесь и держитесь друг за друга! Только так вы сможете сделать вашу жизнь достойной!
На пути к выходу его на несколько секунд задержал Кмалорн.
– Ваше высочество, – прошептал он, глядя на Кэноэ полными восхищения глазами. – Вы сказали людям именно то, что им необходимо было услышать! Даже если вы больше не вернетесь сюда, мы будем помнить вас. Но и вы не забудьте нас и наших бед, когда станете Императором…
– Скорее всего, я никогда им не стану, – махнул рукой Кэноэ. – Но может быть, это и к лучшему. Император – это всегда где-то наверху, он как Небо, которое одно на всех и которому почти нет дела до отдельных людей. Пусть уж лучше я останусь тем, кем я есть сейчас…
И уходя, он слышал за спиной неясный многоголосый шепот:
– Да благословят вас Звезды…
Владелец дома господин Граух, которого Кэноэ представлял жадным стариком с цепкими костлявыми пальцами, оказался молодым человеком, может быть, даже не разменявшим четвертой дюжины лет. На Кэноэ он смотрел с уважением, но без подобострастия.
– Я польщен вашим визитом, ваше высочество, – с легкой усмешкой поклонился он Кэноэ. – Разрешите догадаться о том, что послужило причиной вашего появления в моем скромном кабинете? Вы пришли просить за неплательщиков из 337-й, верно?
– У вас налаженные источники информации, – холодно заметил Кэноэ. – Очевидно, в этом доме стены имеют не только уши, но и глаза.
– Положение обязывает, ваше высочество. Как добросовестный собственник, я обязан знать, что у меня происходит.
– Собственник? – насмешливо приподнял бровь Кэноэ.
– Да, собственник. Конечно, мне известно, что по нашим законам частные лица не могут владеть целыми домами, но, тем не менее, это здание является моей собственностью так же точно, как если бы это значилось в Имперском кадастре.
– Ладно, оставим эту любопытную тему, – Кэноэ снова подбавил холода в свой голос. – Итак, вы знаете причину моего появления в вашем кабинете. Единственное, что меня здесь не устраивает, это произнесенное вами слово "просить".
– Ах, да. Прошу прощения, ваше высочество. Я забыл. Принцы не просят. Они приказывают.
– Снова неверно. Я не имею власти над вами и не могу вам приказывать. Но, скажем так, настойчиво рекомендую.
– Со всем почтением, я вынужден отклонить вашу рекомендацию, ваше высочество.