Время жить. Трилогия

Тарнавский Виктор Вадимович

"Уж ни кронты ее привозят, с охотничьими арбалетами?", – подумал Боорк, но промолчал. Это была не его тайна. Разговор, тем временем, перешел на кулинарные рецепты, и завтрак быстро завершился.

После завтрака у Боорка внезапно обнаружилось несколько часов свободного времени. Дед отбыл куда-то на встречу, срочных дел в поместье не было, а хозяйки предложили Боорку не путаться под ногами и идти отдыхать в свою комнату или в парк.

Спустившись к реке, Боорк, не спеша пошел по неширокой дорожке вдоль берега. Она то прижималась почти

к самой воде, становясь подобием мостика с высокими декоративными перилами, то ныряла в заросли, срезая мысик, и выходила на небольшие уютные полянки со скамьями и круглыми беседками.

Одна полянка, другая… Третья оказалась занятой. В небольшой беседке, прячущейся в тенистых зарослях, стояла детская коляска, а возле нее сидела, оперев голову на руки, Миилен. Услышав шаги, она подняла голову.

– Аулео, – назвала она его привычным детским именем. – Здравствуй…

– Здравствуй, – Боорк зашел в беседку и сел за два шага от нее, изо всех сил борясь с желанием подойти к ней и заключить в объятия. – Как ты?

– Ничего, – улыбнулась она знакомой улыбкой. – Только немного устала. Малыш полночи не давал спать, а теперь отсыпается.

– Но ты все равно хорошо выглядишь, – сказал Боорк. – Ты теперь настоящая красавица.

– Ты тоже изменился, как-то повзрослел. Я слышала, ты теперь в Военном Космофлоте. Жаль, что ты здесь не носишь форму. Наверное, она тебе идет.

Раньше Миилен не переносила Космофлот. Постоянно ходить в форме, подчиняться дурацким приказам, ходить строем – что может быть ужаснее?!

– Да, я изменился, – с усилием произнес Боорк. – Раньше я и не думал, что когда-нибудь смогу служить в Космофлоте… и принимать участие в захватнической войне. Я не стрелял, не запускал ракеты, но на мне тоже кровь… Я убийца…

– А я раньше не представляла, что смогу выйти за офицера Службы Безопасности, – тихо откликнулась Миилен. – И что превращусь в простую обывательницу, богатенькую домохозяйку…

– Тебе здесь плохо? – спросил Боорк.

– Нет, почему же? У меня есть мой сын, мои родители оформляют документы и скоро приедут жить на Тэкэрэо. Здесь ко мне все хорошо относятся.

– А…?

– Он меня любит. И я тоже… уважаю его. Он такой надежный, такой правильный, всегда все делает логично, рационально…

Когда-то для Миилен слово "рационально" было сродни ругательству. "Поступать всегда правильно, рационально – как это скучно!" – всегда возмущалась она, и ее глаза возбужденно блестели. Она так торопилась жить и так хотела жить ярко, интересно, насыщенно, пренебрегая скучными запретами и нарушая приличия. В их компании она всегда была заводилой, она вечно подбивала его на всякие приключения и авантюры… Кроме забастовки. В это приключение он влез сам…

– И еще, наверное, он всегда рядом, – продолжил Боорк, чтобы не молчать.

– Ах, Аулео, – грустно улыбнулась Миилен. – Ну, когда мне мешали расставания?

И верно. Она всегда говорила, что не может постоянно гореть,

словно свеча, ей нужны вспышки, яркие эмоции, новые впечатления. "Это прекрасно, что ты космолетчик, что ты декадами не бываешь дома, – часто говорила она ему. – Зато мы не можем надоесть друг другу. Мы встречаемся редко, но как мы жаждем этих встреч!". Однажды, когда они попробовали вместе провести ее отпуск – целых две декады, они чуть не поссорились в итоге. Но когда он пришел к ней в прошлый и, как оказалось, в последний раз, почти два года назад, после трехмесячной разлуки, они не могли оторваться друг от друга всю ночь, а потом Миилен отпросилась на работе и они провели вместе весь день и еще одну ночь, а потом, хотя Боорк к тому времени ощущал себя выжатой и выкрученной тряпкой, они прощались так, что он чуть не опоздал на рейс…

Боорк с трудом удержался, чтобы не застонать. Это воспоминание причинило ему боль.

– А ты по-прежнему пишешь стихи? – снова спросил он, чтобы разорвать повисшее между ними молчание.

Миилен покачала головой.

– Нет. У меня просто нет на это времени.

Снова давящая тишина.

– Наверное, мы и не могли остаться прежними, – снова заговорил Боорк. – Наивный мальчик, романтичная девочка… Жизнь все равно сломала бы нас, заставила бы стать такими как все…

– Возможно, – согласилась Миилен. – Но мы, по крайней мере, были бы вместе. Ах, Аулео, зачем ты только ушел?…

– Но ты же сама тогда сказала, что у тебя есть кто-то другой! – помертвел Боорк.

– Аулео! Как же ты не понял!? Я сказала это, чтобы подразнить тебя, чтобы ты скорее приехал!

– Как?! – прошептал Боорк.

Они всегда понимали друг друга даже не с полуслова – с полувзгляда, а полуприкосновения с лихвой хватало им, чтобы воспылать страстью… Один лишь раз… один-единственный раз он не смог понять ее.

– У меня тогда был очень сложный период, – покаянно сказал Боорк. – Я считал себя неудачником, конченным, я думал, что не достоин тебя, что ты должна быть счастливой с кем-то другим…

– Это была моя ошибка, – Миилен закрыла лицо руками. – Я осознала это, как только ты прервал связь. Я поняла, что это навсегда. Через декаду Згуар сделал мне предложение. Он уезжал, возвращался к себе домой на Тэкэрэо, и я согласилась.

Вокруг снова сгустилась стена молчания. Казалось, его можно резать ножом или черпать ложкой, словно желе.

– Огонек! – вдруг позвал ее Боорк ее старым ласковым прозвищем, которое так часто слетало с его губ во время их безумных и бесконечных ночей. – Прости меня, пожалуйста. Если можешь…

– Аулео…

Она встала и прошла эти два шага, разделяющие их. Боорк, как встарь, обнял ее, уткнувшись лицом ей в живот и ощущая ее запах. Потом, спустя бесконечное мгновение, Миилен опустилась перед ним на колени, и он почувствовал на своих губах вкус ее губ.

Внезапно какой-то резкий звук ворвался в их уединение. Миилен вскочила на ноги.