Живыми снились всю ночьУмершие друзья.Рождество!6.1.2019 г.
Баллада о стеклотаре
Ангел долго трубит по окраинам в микрорайонах,И хорошие люди ему стеклотару несут:Молодая старуха, писатель и двое влюбленныхНе на шутку спешат, словно грянул уже Страшный Суд.Трое суток назад брился ангел – ни больше, ни меньше.Похмеленный с утра, раздает он святые рубли.И ласкает глазами красивых откормленных женщин,Отраженное солнце на пустой стеклотаре рябит.По пятнадцать
копеек за воздух в унылой посуде –Можно снова купить сигареты, вино, колбасу.Ангел хмурый, прими, обделенных судьбою не судят,С нас грехи, как бутылки. Да поставь, не держи на весу.Грех тяжел городской – пахнет дымом, борщом и бензином,Безобразен снаружи и крайне неряшлив внутри.Ты немного любви и немного терпенья займи нам,Мы сторицей вернем, только ты не забудь, протруби.Медный голос рожка бьется в стены бетонных окраин,Ранним утром в субботу я несу стеклотару, как вор.Ангел деньги сочтет, нашей неблагодарностью ранен,И вздохнет глубоко, и со вздохом запустит мотор.Мотороллер трещит, на ухабах гремит стеклотара,Отрастает щетина, похмелье навстречу грядет.И разбуженный город с колхозной деревней на паруТо ли милости божьей, то ли кары божественной ждет.
Из детства
Над стадионом сумерки и снег,Вершины елей недоступны взору,И чертит веткой быстрые узорыНа тусклом насте легкий человек.Снег заметает линии судьбы,Рисунок лиц и очертанья слова.Но черная фигурка чертит снова,Не прекращая с январем борьбы.Себя узнаю – отзовется смех,Всплывет из-под сознания наружу.Я пережил жару, дожди и стужуИ помню всё, и понимаю всех.И этот снег, что долетел сквозь пластМинувшего, сквозь сумерки и лица,До самой смерти, верно, будет длиться,А после смерти обретет страницы,Что кем-то будут прочтены, Бог даст.
Я уехал, а степи остались
Я уехал, а степи осталисьПлавить облако в тусклом закате.На бутон из бетона и сталиМай тяжелые грозы истратил.Очевидная горечь победы, –Километры кипят на колесах.Через год и оттуда уедуБез успеха, без денег, без спроса.И на дымной черте горизонтаУсмехнусь в беспокойное небо.Теплый вечер, начало сезонаИ луна, где ни разу я не был.
Сонет из Танаиса
Что делать, если я тебя люблю?И не имеет к страсти отношеньяКоварное как смех кровосмешение,Способность мыслить, равная нулю.Три моря предрекая кораблюИ океан, исполненный терпенья,Я смело прекращаю песнопенья,Что делать, если я тебя люблю?В степи, где трудно спрятать Млечный Путь,Мне обещали женщину вернутьМои друзья, ленивые, как боги.Перебирали струны и рубли,Встречали из Эллады корабли,Которым я не предрекал дороги.
Амфора
Сосуд для вин, вращением рожден.Да парой рук, измазанных по локоть.Не бойся, разрешается потрогать,Он двадцать сотен лет как обожжен.Он в трюмах длинновесельных триерЛежал, к воде исполненный презренья.Он сохранил для нас вино терпенья –Лекарство сильных в долгий час химер.
Артемида Версальская
Беги, богиня, радости тебе!Везения в охотничьей забаве.Рука стрелу в любую цель направит,А в остальном доверимся судьбе.Пусть
я боюсь и встречи, и любви,Но буду ждать у старого колодца.Кто за рекою звонче всех смеется?Кому кричат: – Лови его, лови!?Над полем, над поляной, над травойМелькают часто голые колени.И я стою испуганным оленемС повернутою чутко головой.Звон тетивы. Охота. Травля. Лай.И смерть близка… Спасенья нет… О боги!И нет богов. Березы вдоль дороги.Луна на небе. Хлеба каравай.
Тянется и тянется зима
Тянется и тянется зима,Тянется и тянется дорога.Выжили колдуньи из ума –Кружат чёрта и пугают Бога.Встретится обглоданный лесок,Промелькнет жилье нечеловечье,Снег летит, летит наискосок,Километры мертвые навстречу.А метель заводит разговор,Мол, тоскливо жить на свете, братец.Не богат, не славен до сих пор.И несчастлив, если разобраться.Не спеши, я постелю постель,Обниму, утешу, расстараюсь.Вольная российская метель,Рядом лягу – теплая, сырая.Буду верной, нежною женой,А уснешь – сестрица Смерть разбудит.Не спеши, поговори со мной,Все равно другой любви не будет.
Любовь
Работа женщины. Поверю ли теперьВ поспешные определенья чуда?Порыв любви мы называли блудомИ не считали денег и потерь.Нагое тело надрывало глоткуИ двигалось в кровати, будто в лодке,Застеленной серебряной парчой.Вдоль ночи. Раздраженный и ничей,Но чьей-то наглой славе одногодок,Я понимал значение червяИ Господа. Червленая заряУже как щит вставала на востоке…Летел по небу ангел синеокий,На землю улыбался и глядел.Терпение – сегодняшний уделЛюдей, которым не хватило лодок.
Обещание
Л. Романко
Всё будет, подруга, как договорились:И песни, и деньги, и звезды, и дети,Иначе зачем мы с тобой появилисьНа этой безумной, дырявой планете?Иначе зачем нам судьба подгадалаКороткие встречи и лишние слезы,Все эти дворы, переулки, подвалыИ ранние вишни, и поздние розы?Да сколько той жизни, да сколько той смерти –Всего-то – мгновенье, всего-то – привыкнуть.Успеть в чьи-то руки и губы поверитьИ, может быть, вспомнить, и, может быть, крикнуть.Так крикнуть, чтоб стало понятно и больно,Что мы виноваты всегда и повсюду.Но в низкое небо летят колокольни,И жены рожают в надежде на чудо.И песни поются, и деньги стареют,И дети смеются, и звезды грохочут,И с каждой минутой разлука острее –Там кто-то не может, здесь кто-то не хочет,Но то, что поймут и деревья и звери,Останется тайной для храброго бога.А нам остается узнать и проверить:Живет ли удача, лежит ли дорога.
Вот угол комнаты – пространство бытия
Вот угол комнаты – пространство бытияПростых предметов, равных по значеньюУлыбке моего второго «я»,Когда оно следит с привычной леньюЗа жалкими попытками схитрить.Тут зеркало на плоскости столаУмело передразнивает вазу.И я готов смеяться раз за разом,Дотрагиваясь пальцем до стекла, –Ему нетрудно мир отобразить.Пузатая бутылка для монет,Свеча и камень – мрамор настоящий.