Время
Шрифт:
Вернувшись в общежитие, он спросил у вахтерши, напуганной старой женщины, что дрожала всем телом, вдавив себя в спинку кресла, номер блока в котором живёт семья с маленькой девочкой лет десяти, на третьем этаже, под ним. Получив ответ, пошёл искать родителей девочки. Нашёл. Дверь ему открыла пьяная в хлам женщина. Она долго не могла понять о чём идёт речь, а когда осознала, то в миг протрезвела. Гена сказал ей, где искать дочь и ушёл. Женщина кричала что-то ему в спину, но он не желал слушать. Вся эта ситуация прибила его полностью.
На кухне ждала Катя. Она, обхватив ладонями плечи, стояла лицом к окну. Гена подошёл к ней и обонял. Положил широкий подбородок на макушку.
– Помнишь семью, что под нами живёт?
– Да, а что?
– Девочка, она назвала мои цифры.
– Что?! – Катя обернулась, но осталась в объятиях мужа. Гена слегка отклонился, чтобы видеть лицо Кати.
– Я курил, а она рядом играла. Увидела цифры и назвала. Я позвонил в скорую. Свободных машин не было и пришлось нести через два дома, там машина была. В машине, ну в скорой, ещё дети были.
– Господи…
– Не знаю, это бред какой-то…
– Думаешь только дети могут цифры назвать? Это же… Господь милосердный!
– Не знаю, Кать, всё это странно.
Катя молчала. Не отводила взгляда от мужа некоторое время, а потом прислонила голову к широкой груди.
– Интернета нет, – сказала она.
– В смысле?
– В прямом. Не работает.
– И через VPN?
– Совсем нет.
– Ого…
– Думаешь этот учёный правду сказал? – сказала Катя.
– Ты о чём?
– Ну что цифры ничего не значат.
– Наверное. Хотелось бы верить. А то сама видела сколько мне осталось…
«Две недели…», – подумал Гена и сердце больно кольнуло.
Катя обняла мужа ещё сильнее. Грудь стала мокнуть.
Гена посмотрел вниз.
– Ты чего? Зайка, успокойся, всё хорошо, цифры ничего не значат.
– Угу…
– Ну… – сказал Гена поглаживая жену по спине. – Не плач, солнце…
Но Катя не успокаивалась, маленькие плечики дёргались в такт коротким всхлипам. Гена молча обнимал жену. Думал о цифрах.
«Это ведь дата моей смерти, не иначе, почему они сказали, что они ничего не значат… У людей на спине дата смерти и для них это ничего не значит…»
Детский плач быстро привёл их в себя.
– Видимо подгузник нужно поменять, – хлюпая носом сказала Катя, отпуская мужа из объятий.
– Это точно. Кричит, как потерпевший, – пытаясь улыбнуться сказал Гена.
– Ну что? Пошли? – сказала она.
– Да… – пропуская жену сказал он. – Пошли.
Войдя в детскую, они увидели плачущего Савку. Маленькое личико было красное как помидор, и крохотные ручки сжимали от негодования воздух. Родители подошли к кроватке с обеих сторон. Савелий был слишком расстроен, чтобы заметить маму и папу. Катя подхватила малыша, отнесла на кровать рядом. Стала снимать подгузник. Лицо, слегка опухшее от слёз, постепенно возвращало здоровый оттенок. Она всё ещё периодически
Как только грязный подгузник был удалён с попки Савы, тот чуть поутих. Катя нежно вытирала малыша, а Гена стоял в стороне и смотрел. Катя, продолжая хлопотать, повернула лицо и посмотрела на мужа, слегка улыбнулась, Гена улыбнулся ей в ответ.
– Иди спать. Устал ведь, – сказала она.
– Ну да, – сказал Гена вспомнив, что не спал всю ночь. Ощутил тяжесть век и вязкий ход мыслей. Зевнул. – Пойду. Ты справишься?
– Да, конечно. Иди спи.
Гена подошёл к Кате и чмокнул в макушку.
– Остаёшься за главного, – сказал Гена и подмигнул Савке. Малыш дёргал ножками и хмурил бровки. Серьёзно посмотрел на отца. – Буди если вдруг что-то понадобится.
– Давай, иди уже. Спи. Герой.
– Люблю тебя.
– И я тебя люблю.
– П-р-р-р, – сделав губами, отозвался Савка.
Гена улыбнулся. На время тревожные мысли покинули его. Жизнь, не считая происшествий этого утра, продолжалась, но цифры на спине жены, сына, у него самого, внесли некоторое беспокойство и разлад в мирный быт семьи.
Цифры ничего не значат. Ничего не значат… Ага…
Гена разделся. Расстелил постель и залез под одеяло. Из детской доносился лепет Савки и короткие фразы жены. Окна были занавешены, но свет всё равно наполнял комнату. Гена поудобнее втиснул голову в подушку. Накрылся почти с головой, оставил торчать макушку.
«Цифры ничего не значат. Не беспокойся ты так. Всё в порядке. Это ведь учёный сказал, им виднее. Видимо побочки какие-то. А может галюны. Всё хорошо. Не переживай.» – думал Гена. Но где-то далеко, в глубине души, противный и холодный голос повторял два ужасных и страшных слова.
«Две недели… Две недели…»
Проснулся Гена только в шесть часов вечера. Чувствовал он себя отвратительно. Настроения совершенно не было, шея болела, спина ныла, в голове компот. Катя лежала рядом пытаясь «словить» интернет, но ничего не получалось. Заметив, как Гена начала выползать из берлоги, Катя отвлеклась от телефона и ласково спросила:
– Ну как ты? Хорошо поспал?
– Отвратительно.
– Ну ничего, ещё две ночки и потом поспишь нормально, – сказала Катя и повернулась на бок. Отложила телефон, засунула ладони под щёку и с нежностью посмотрела на Гену.
– Интернета нет? – спросил он.
– Не-а, – сказала она.
– А по телевизору?
– Тоже молчат.
– Чтоб их всех!
– Ну… не ругайся, Савку разбудишь.
– Давно уложила?
– Не давно.
– Тогда не буду. Иди ко мне, – Гена подполз ближе к жене. Обнял. Поцеловал. Стал поглаживать бёдра. Плохое настроение сменилось другим, более живым и игривым.
– Ну… Чего удумал? – улыбаясь сказал Катя.
– Пока спит, можем пошалить не много.
– Пошалить? Это теперь так называется?