Вручаю тебе сердце
Шрифт:
— Уверена, что этого не произойдет, — с легкостью произнесла Одри, несмотря на недвусмысленную угрозу, прозвучавшую в последних словах.
— Тогда, — Шон взял свою дорожную сумку, — я, пожалуй, покину вас.
Неожиданно испугавшись, Одри предложила:
— Может, останешься на ночь?
— Ну уж нет, — усмехнулся Шон. — Два человека — это компания, а трое — уже толпа. Особенно в медовый месяц. А вот когда вы вернетесь в Англию, с удовольствием навещу вас.
— Мы будем ждать, — с искренним энтузиазмом заверила его Одри. И, мысленно порадовавшись за Лесли, порывисто
— Надеюсь, ты поможешь своему травмированному мужу подняться? — попросил Дэн, и в его взгляде она прочла задетое мужское самолюбие. Одри помогла ему встать. Он крепко пожал руку своему другу и похлопал его по плечу — Приезжай как только представится возможность, мы будем очень рады тебя видеть, Шон.
Когда самолет Шона взлетел, Одри вдруг почувствовала, что ей стало зябко; она поняла, что не только вечерняя прохлада была тому причиной. Под холодной сдержанностью Дэна Одри угадала закипавшую ярость, и ее стала бить невольная дрожь: она знала, что впереди ее ждет жестокая расплата за неповиновение.
Чувствуя, что она дрожит, Дэн с деланным беспокойством поинтересовался:
— Тебе что, холодно? Пойдем-ка в дом, посмотрим, как нам тебя согреть.
Она испуганно взглянула на него. Его лицо ничего не выражало, глаза были в задумчивости прикрыты, но блеск, пробивавшийся из-под густых ресниц, предупреждал о надвигавшейся буре.
Втолкнув Одри в дом, Дэн захлопнул дверь и решительно запер ее на засов.
— Почему ты запираешь замок? — Несмотря на все усилия, голос звучал прерывисто и испуганно. — Неужели ты думаешь, я убегу?
— Сомневаюсь, что в мире существуют замки, которые могут удержать тебя, — с горькой усмешкой ответил Дэн. — Ты проявила необычайную изобретательность, дорогая. В любом случае, ты ведь сама захотела остаться, не так ли?
С силой ухватив Одри за руку, он усадил ее на диван. От неожиданности она почти рухнула на подушки, Дэн сел рядом. Неожиданно он стал покрывать поцелуями ее лицо. В этих поцелуях не было ни нежности, ни страсти, они лишь подтверждали его мужское превосходство над ее женской слабостью; он целовал ее долго, пока она не стала задыхаться.
Отпустив наконец ее губы, Дэн вынул из-под ее спины подушки — теперь Одри уже не сидела, а лежала на диване. С холодным выражением лица он умелыми пальцами расстегнул ее блузку. Достигнув передней застежки лифчика, он тоже расстегнул его, высвобождая нежную грудь. Он любовался ею и пока не трогал: казалось, он решает, что предпринять дальше. Одри понимала, что это была намеренная попытка запугать ее, и сердце ее билось с невероятной силой.
С той же аккуратностью он затем расстегнул юбку и быстро стащил ее, оставив на Одри только полупрозрачные трусики. Подбираясь к тончайшей кружевной ткани, его пальцы ласкали ее живот, потом бедра… Она лежала, замерев, затаив дыхание. Когда он снял с нее и трусики, она продолжала лежать так же тихо и безучастно. Он принялся медленно исследовать лежащее перед ним обнаженное тело. Одри напугало это холодное, лишенное какого бы то ни было чувства рассматривание, ее ужасала также собственная беспомощность — она попыталась отстранить его от себя, однако Дэн с грубой уверенностью
— Лучше тебе лежать спокойно, дорогая. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я причинил тебе боль.
В его голосе послышались холодные, садистские нотки, и Одри умоляюще прошептала:
— Пожалуйста, не надо, Дэн!..
Он взял ее за подбородок и повернул к себе:
— Ну что, ты уже жалеешь, что не поехала с Шоном?
Она инстинктивно поняла, что, если признает это, если скажет сейчас, что ненавидит его, он немедленно ее отпустит, поэтому она, превозмогая страх, прошептала:
— Нет, я ни о чем не жалею, Дэн. Я сама хотела остаться.
Его неожиданное движение заставило ее вздрогнуть, но он не ударил ее, как она ожидала, он лишь снял с поврежденной руки повязку и отбросил ее в сторону.
— Нет, нет, пожалуйста, — закричала она, испугавшись, что он причинит больше боли себе, нежели ей. — Я не буду сопротивляться тебе… Я сделаю все, что ты захочешь…
— Конечно, ведь ты меня боишься до смерти.
Одри хотела возразить, сказать, что это не так, что она любит его. Но она понимала: момент для такого признания был неподходящим, и поэтому сказала:
— Нет, Дэн, просто я твоя жена и хочу, чтобы ты любил меня.
— А ты уверена, что это не будет для тебя унизительным? — с горькой усмешкой спросил Дэн и, поднявшись с дивана, вышел из комнаты.
Минуту спустя послышался звук отпираемой двери.
Одри, чуть не плача, дрожащими руками натянула на себя одежду и направилась в кухню, чтобы сварить себе кофе. У нее было такое чувство, что ею пренебрегли.
На столе она заметила ключи от машины и карту местности: видимо, Дэн давал ей еще один шанс, однако она не прикоснулась ни к ключам, ни к карте. Она останется и будет бороться за свое счастье, пусть даже оно и будет коротким.
Выпив кофе и убрав остатки еды, она вернулась в комнату, чтобы привести все в порядок: убрала в шкаф одеяло, взбила диванные подушки и стала готовить ужин.
Скоро стемнело, но Дэн не возвращался. Одри успокаивала себя тем, что он отлично знаком с окрестностями, так что с ним ничего не может случиться. И все же Дэн был нездоров, поэтому она почувствовала огромное облегчение, когда услышала наконец его шаги на веранде.
Она сидела в кресле перед камином, не зажигая света. Войдя в дом и увидев этот полумрак, Дэн встревоженно окликнул ее. Она отозвалась, и он пробормотал что-то, похожее на «Слава богу».
— Почему ты сидишь в темноте?
— Я люблю смотреть на огонь, — ответила Одри кротко. — А потом я ведь сказала тебе, что не собираюсь больше никуда убегать. — Не получив никакого ответа, она добавила: — Если хочешь есть, в плите запеканка.
— Одри, я… — с трудом начал Дэн.
— Не знаю, как ты, — беззаботно прервала его Одри, — но я страшно голодна.
Она поняла, что смутила его своим тоном. Дэн ожидал от нее чего угодно, но только не этого радостно-приветливого обращения. Он выглядел усталым, вокруг рта пролегли горькие складки. Она вдруг с необычайной остротой почувствовала, что и он тоже страдает и страдал все это время.