Всадник без головы(изд.1955)
Шрифт:
Попрежнему он продолжал оглядываться назад, как будто бы то, что делалось сзади, интересовало его гораздо более того, что было впереди. Он подошел к затененному месту просеки и скрылся в темноте, как и два других всадника.
Неугомонный хор ночных голосов, дважды прерванный звуком лошадиных копыт и один раз шумом человеческих шагов, продолжал звучать в ночном воздухе тропических зарослей.
И вдруг раздался выстрел.
Вой степного волка, мяуканье тигровой кошки, даже рычанье ягуара — все замолкло при этом звуке.
Но не последовало
Глава XXXVII
ЧЕЛОВЕК ПРОПАЛ
Колокол Каса-дель-Корво уже дважды прозвонил, созывая людей к завтраку.
Невольники, работавшие вблизи гасиенды, расположились на траве и не без удовольствия принялись за еду.
Семья плантатора, собравшись в столовой, уже готова была сесть за стол, но оказалось, что не все еще в сборе: одного члена семьи не хватало — не было Генри.
Сначала этому не придали никакого значения, и все ждали, что он вот-вот появится в столовой. Но несколько минут прошло, а Генри все не появлялся. Плантатор выразил свое удивление по этому поводу, не зная, чем объяснить отсутствие сына.
На юго-западе Америки принято, чтобы к утреннему завтраку вся семья собиралась одновременно к определенному часу. Поэтому удивление плантатора было вполне естественно.
— Где же это мальчик пропадает? — спросил отец уже в четвертый раз.
Ни Кольхаун, ни Луиза ничего не ответили.
С тех пор как Кольхаун вошел в комнату, он сохранял полное молчание. Его глаза в это утро не поднимались на Луизу.
Он сильно нервничал, сидя за столом, и один или два раза при входе слуги даже вздрогнул. Не оставалось сомнений, что капитан был чем-то сильно взволнован.
— Очень странно, что Генри, нет за столом, — чуть ли не в десятый раз повторил плантатор. — Неужели он все еще спит? Нет, нет, Генри никогда так поздно не встает. Но если он даже куда-нибудь ушел, то должен же он слышать рожок, если не слыхал колокола. Может быть, он в своей комнате?.. Плуто!
— Я здесь, мистер Вудли!
На Плуто вместе с обязанностями кучера были возложены также обязанности прислуживающего за столом лакея.
— Пойди в спальню Генри и, если он там, скажи ему, что мы уже кончаем завтракать.
— Его там нет, мистер Вудли.
— Ты разве был у него в комнате?
— Да… то есть я хотел сказать — нет. Я не был у него в комнате, но я был в конюшне — хотел накормить его лошадь. Лошади его я там не нашел, и седла нет, и уздечки нет, и массы Генри нет. Он выехал, наверно, уже давно.
— Ты в этом уверен? — спросил плантатор, серьезно взволнованный
— Конечно, уверен, мистер Вудли. Там, в конюшне, стоит только одна лошадь массы Кольхауна. Крапчатая бегает в загоне. А лошади массы Генри нет.
— Это еще не означает, что мастера Генри нет в его комнате. Иди сейчас же и посмотри.
— Я иду туда сию же минуту, мистер, но вы увидите, что Плуто говорит правду. Молодого господина там нет. Я знаю, что мастер Генри там, где его лошадь.
— Ничего не могу понять, — сказал плантатор, когда Плуто вышел из комнаты. — Генри уехал из дому, да еще ночью. Куда же он поехал? Я не могу себе представить, чтобы он мог к кому-нибудь поехать в такое позднее время. Надеюсь, не в таверну…
— О нет, он, конечно, туда не поедет, — вмешался Кольхаун, как будто бы не меньше озадаченный, чем сам плантатор.
Капитан ни слова не сказал о сцене, разыгравшейся в саду.
«Надо надеяться, что Кассий ничего об этом не знает, — подумала Луиза. — Если так, то это должно остаться тайной между мной и братом. Мне кажется, мы сговоримся с Генри. Но почему же его нет до сих пор? Я просидела всю ночь, ожидая его. Он, наверно, догнал Мориса, и они помирились. Я надеюсь, что это так».
В этот момент в дверях показался Плуто. Вид у него был настолько мрачный, что его можно было бы и не спрашивать.
— Ну что же, — закричал плантатор, не дожидаясь доклада слуги, — там он?
— Нет, мистер Вудли, — ответил негр тоном, который обнаруживал большое волнение. — Его там нет, массы Генри нет. Но, но… — Плуто колебался. Плуто должен сказать что-то… Его лошадь там.
— Его лошадь там? Надеюсь, не в его комнате?
— Нет, сэр. Но она и не в конюшне. Она около ворот.
— Его лошадь у ворот? Но почему же ты этим опечален?
— Потому что, мистер Вудли, потому что… лошадь эта массы Генри… потому что животное…
— Ну, говори же, черномазый, как следует! Что «потому что»? Надеюсь, что у лошади голова цела? Или у нее, может быть, хвоста не хватает?
— О, мистер Вудли, ваш негр не этого боится! Пусть бы лошадь потеряла и голову и хвост. Плуто боится, что она потеряла своего всадника.
— Что? Лошадь сбросила Генри? Чепуха, Плуто! Невозможно, чтобы лошадь сбросила такого наездника, как мой сын. Невозможно!
— Я и не говорю, что она его сбросила. О дорогой господин, я больше ничего не скажу. Выйдите сами к воротам и посмотрите.
Голос и жесты Плуто становились все более тревожными.
Все с большой поспешностью направились к воротам гасиенды. Негр их сопровождал.
То, что им пришлось увидеть, могло возбудить лишь самые мрачные предположения. Один из негров-невольников стоял, держа за уздечку оседланную лошадь. Животное было совсем мокрым от ночной росы. Лошадь била копытом, храпела и вся была обрызгана и замазана чем-то темнее росы, темнее ее гнедой шерсти. Весь корпус, ноги, седло — все было в темных пятнах запекшейся крови.