Всадник ищет Амонну
Шрифт:
— Я помню, как Дженис Блек пытался меня изнасиловать!
— Хм, пытался что, простите? — врач смотрел сквозь меня, избегая взгляда.
— Надругаться надо мной, — настояла я. — Вы что, действительно не понимаете, о чем я?
— Понимаю, понимаю, — доктор поджал губы и обратился к Дженису: — И давно это?
— Несколько дней. Все началось с того, как она узнала о беременности. Думаю, то, что она увидела на площади, усугубило ее состояние.
— Вот как, — продолжал задумчиво мямлить доктор, будто я не стояла прямо перед ним. —
— Я ничего не буду пить. Вы что, не слышите? Он пытался меня изнасиловать! Вообще верните мои вещи. Я хочу домой.
— Конечно же, я вас слышу, — доктор снова странно улыбнулся и поджал губы. — Но лекарство выпить придется. И домой пока нельзя.
— Вы не имеете права держать меня здесь силой, — сердце бешено забилось от страха, я начала понимать, что меня не отпустят.
— Ну что вы? Право на свободу — это фундаментальная потребность личности.
— Тогда в чем дело?
— Здоровой личности, — внезапно сказал Дженис. — Юджиния и я были свидетелями твоего неадекватного и нелогичного поведения. Для всех будет лучше, если ты немного побудешь в госпитале. Я обещаю, что буду рассказывать тебе обо всех новостях.
— Что это значит? — в голове шумно застучало.
— Просто делай все, что скажет доктор. Ты ведь хочешь добра для нашего ребёнка?
— Это не твой ребенок!
— Так, ну тут все понятно. Советник, подойдите, мне нужна ваша помощь.
Того, что произошло дальше, я никак не ожидала. Дженис снял с себя пиджак, отбросил его на пол и закатал рукава. В два шага он оказался рядом со мной и попытался схватить за предплечья.
— Не сопротивляйся, — ласково сказал он.
В ответ я дернулась, руками выбивая из рук доктора металлический поднос. С шумом и всплесками содержимое подноса разбилось вдребезги.
— Ничего страшного, — доктор достал из кармана ещё один пузырек, внутри которого были круглые капсулы. Достав одну из них, он поднес ее к моему рту. Я отвернулась.
— Я могу? — доктор коротко спросил Джениса, тот кивнул.
— Потерпите.
Это было последним, что сказал доктор. После этого он схватил меня за лицо, надавил на щеки и насильно заставил проглотить капсулу. Я сопротивлялась, но Дженис крепко меня держал. Оттолкнуть доктора ослабевшими ватными ногами тоже не получалось.
— Ну вот и все! Не так страшно, как кажется, правда? — он отошел, отряхнул руки и засмеялся.
Хватка Джениса ослабла, но рук он не убрал.
— У тебя есть время, чтобы поправиться, — под словом поправиться он, конечно же, имел в виду передумать.
— Иди к черту, — я снова попыталась высвободиться от его рук.
— Оставлю вас наедине, — звонко объявил доктор. — Здесь все приберут, когда монна соизволит отдыхать.
Когда дверь за ним захлопнулась, Дженис наклонился совсем близко.
— Я никогда не считал себя счастливчиком. Все, что у меня есть, досталась мне тяжёлой работой и терпением. Но вчера… — его ноздри затрепетали, — был лучший день в моей
Я запрокинула голову, чтобы ответить ему, но было поздно. Лекарство действовало, и я теряла контроль. Веки стали тяжелыми, зрение потеряло остроту. Все, чего я хотела — спать.
— Вот, — он наклонился к моим губам, — такой ты мне нравишься куда больше.
Дженис набросился на мой рот и снова поцеловал против воли. Руки исчезли с плеч и набросились на бедра. Он целовал и сжимал меня так, будто хотел растерзать.
Я замахнулась, чтобы ударить его, но рука безжизненно упала, а сама я провалилась в сон.
***
Уверенно шагая вдоль оживленного прохода, я прикрывала лицо высоким белым воротником. Заплетенные в тугую косу волосы аккуратно были спрятаны под беретом, которые носила обслуга госпиталя.
Пряча взгляд, я осторожно перебиралась из одного укромного места в другое. Нужно было как можно быстрее выбраться отсюда незамеченной. Слишком большая обувь делала шаги неуклюжими, и несколько раз я привлекла к себе внимание беседующих между собой просителей и докторов.
Того, кто пичкал меня сонными капсулами, нигде не было. Последний раз он навестил меня несколько часов назад. Хотел, чтобы я приняла какое— то новое лекарство.
Сдерживая порыв невыносимой злости, я нацепила глупую улыбку и согласилась. Послушно положила пилюлю на язык и запила водой, остатки которой случайно расплескала. Доктор остался доволен и пожелал мне хорошего дня, перед уходом добавив, что пришлет кого— нибудь для уборки.
На это я и рассчитывала, когда вместо борьбы начала повиноваться и делать, что велели. Сначала он всегда просил меня открыть рот, чтобы проверить, проглотила ли я лекарства. Но перестал это делать, как только наше общение улучшилось.
Проглатывать капсулы я, конечно же, перестала. Прекрасно зная, какой у них эффект, мне легко было изобразить сон во время проверок.
Когда доктор ушел, я вскочила и начала наводить беспорядок. Разбросала по полу остатки еды, сняла постельное белье и также раскидала его в разные стороны. Я знала, что никто из обслуги не скажет мне ни слова. Как бы ни было отвратительно признавать, но тут мне своим враньем подсобил Дженис, солгав всем, что я его невеста.
Поэтому относились ко мне аккуратно. Все, кроме доктора, который не мог отказать своему заказчику в его капризах. Во время одного из визитов, как раз, когда под действием капсулы я должна была спать, доктор привел Джениса.
— Видите, — он говорил обо мне, пока я изо всех сил старалась лежать неподвижно, — самая маленькая дозировка справляется прекрасно! Лекарства она принимает покорно, поведение отличное. Словом, — замешкался он, — думаю, монна смело может возвращаться домой, лекарства я пропишу.