Всадник на рыжем коне
Шрифт:
— Подразделение оставило в центре Москвы двадцать восемь трупов, не считая трупа гражданского! — процедил Валет. — Вы не представляете, какой хай подняли СМИ!
— Плевать и на СМИ, и поднятый ими хай! — фыркнул Варнак откуда-то сзади. — Гражданского завалил кто-то из мальчиков Паши-Пулемета, что подтвердить любая экспертиза, а наши парни ЗАЩИТИЛИ население столицы от УБИЙЦ, собиравшихся устроить на ее улицах кровавую бойню.
— Сбей архаровцы Разумовского вертушку над жилыми домами — и трупы горожан считали бы десятками! — подал голос командир первого взвода и заставил Валета закатить глаза:
— Так и есть. Но средства массовой информации будут орать совсем не об этом. Ведь им, как обычно, запретят упоминать о том, что погибшие были бойцами ЧВК Паши-Пулемета,
— Так, может, имеет смысл ударить на упреждение или возглавить то, что нельзя остановить? — неожиданно для самого себя поинтересовался я. — Да, подразделения «Яровит» не существует. Но существует то, под которое мы косили по варианту два-четыре. А в нем есть я — медийная персона со своей официальной страничкой, которую читают миллионы!
— Раздор, ты вообще понимаешь, о чем говоришь?! — набычился Валет.
Я утвердительно кивнул:
— Да! Ведь о том, что я служу в каком-то спецподразделении, было объявлено в зале суда, забитом журналистами. О том, что меня прикрывали сослуживцы, можно даже не упоминать, ведь пропустить появление все в том же зале семи вооруженных бойцов мог только слепоглухонемой имбецил. А дальше все просто: я захожу на свою страничку, выкладываю статью, в которой описываю ситуацию с выгодной нам точки зрения, и Разумовских никто не услышит!
— Более того, к волне, которую гарантированно поднимут фанаты Раздора, вынужденно прислушаются даже в тех тихих кабинетах, в которых сейчас обсуждается наша судьба! — хохотнул Триггер.
После этих слов Валет заявил, что ему надо переговорить с начальством, встал и унесся к себе в кабинет. А осиротевшие «Яровиты» переключились на меня. В смысле, вытащили в проход между креслами и сценой, напрочь отбили плечи, поздравляя с победой на процессе, после чего хором потребовали показать запись «общения» с Мораной без купюр и на большом экране. Дабы те, кто не присутствовал на суде, смогли насладиться унижением этой твари и как следует поржать. Что самое забавное — женская часть подразделения жаждала показа этого ролика как бы не сильнее мужской. И во время демонстрации несла такое, что от этих комментариев покатывались даже самые выдержанные ветераны. Впрочем, финальное заявление Мадонны убило всех, включая меня — досмотрев запись, эта тридцатипятилетняя оторва, кстати, вполне заслуженно считающаяся лучшим снайпером подразделения, захлопала ресницами, густо покраснела и перешла на шепот, который, вне всякого сомнения, было слышно даже в коридоре:
— Раздор, миленький, забудь о том, что я к тебе подкатывала, ладно? Ты, конечно, напрочь заткнул за пояс поручика Ржевского и его люстру, но я слишком скромна и застенчива, чтобы показывать свой внутренний мир миллионам твоих фанатов!
— А нам плевать! — хором выдала троица ее подружек. — Только на базе нет ни одного торшера. Может, обойдемся швабрами или чем-нибудь еще?
— Все, сдаюсь, вы меня затюкали! — демонстративно подняв руки, признал я под жизнерадостный хохот мужиков, но дамы не унялись. Хорошо, заместитель командира роты, оставшийся за старшего, вовремя прервал начавшийся бардак и разогнал все отделения, кроме нашего, по полигонам и тренировочным классам…
…Ждать судьбоносного решения Большого Начальства в зале для брифингов было слишком скучно, поэтому мы, посовещавшись, отправились в ближайший зал для единоборств, чтобы завалиться на маты и как следует выспаться. Однако тезис о благих намерениях сработал и тут: не успели мы оккупировать правый дальний угол, как из женской раздевалки вышли Гюрза с Росянкой, заявили, что нам придется поучаствовать в спаррингах между вторым и четвертым отделениями первого взвода, и на всякий случай перекрыли выход.
Прекрасно понимая, что дамы жаждут комиссарского тела, я чуточку покочевряжился, а потом махнул рукой и сдался. В
С этой молодой женщиной, судя по ухваткам, отдавшей занятиям дзюдо всю юность, я работал не первый, не второй и не десятый раз, поэтому морально приготовился к изматывающей работе на выносливость и скорость реакции. Так оно, собственно, и вышло: несмотря на существенную разницу в весе — при росте в метр шестьдесят семь Гюрза весила порядка шестидесяти двух килограммов, а я был значительно выше и в полтора с лишним раза тяжелее — назвать то, чем мы занимались, легкой прогулкой не повернулся бы язык. Ведь на протяжении целых десяти минут эта маньячка, не жалея ни себя, ни меня, оттачивала применение уже имеющегося арсенала боевых связок, между прочем, изначально заточенных на нанесение тяжких телесных повреждений или убийство! А когда сорвала дыхание и вымоталась до дрожи в коленях, начала экспериментировать с тем, что требовало шлифовки. Само собой, с моей помощью. При этом вдумывалась в каждый совет, радовалась подсказкам и не комплексовала из-за того, что учится у «мальчишки».
Увы, Росянка была ее полной противоположностью. Высокая, очень хорошо сложенная натуральная блондинка с красивейшим лицом, грудью четвертого размера и ногами от коренных зубов, которой сам бог велел блистать, командовать и капризничать, была ярой мужененавистницей. Нет, к ветеранам «Яровита» и бойцам своего взвода она относилась более-менее терпимо. В смысле, неизменно отрабатывала любую боевую или учебно-тренировочную задачу на высший балл, помогала товарищам всем, чем могла, и поддерживала практически любые их начинания. Однако «молодежь» держала на расстоянии и крайне негативно реагировала на любые попытки сближения. А меня, «контрактника, попавшего в „Яровит“ по очень большому блату», пыталась «тактично» убедить вернуться на гражданку. Поэтому каждый спарринг с этой особой превращался в битву не на жизнь, а на смерть и заканчивался удушением. Почему именно им? Да потому, что отправлять эту мужененавистницу в нокаут или в тяжелый нокдаун мне запретили, а брать ее на болевые я перестал сам. После того, как убедился, что она сдохнет от боли или позволит себя покалечить, но не сдастся!
Да, работать с нею было крайне некомфортно, ведь очень хорошая база киокушин-карате, доведенная до ума инструкторами военного училища и «Яровита», вес за семьдесят килограммов и великолепная реакция превратили женщину с внешностью фотомодели в настоящую машину для убийства. А редкая расчетливость, абсолютная безбашенность и внутренняя готовность умереть, но не проиграть «ребенку», как ни странно, помогали мне забываться и возвращаться в мир Большого Спорта. В тот самый, в котором каждый бой на пределе сил заканчивался в массажке и радовал ехидными шутками Настены, ласковыми прикосновениями Джинг и мягким воркованием Эрики.
В этот раз схватка началась по стандартному сценарию — выбросив стандартную двойку и попытавшись раздробить лоу-киком коленный сустав, Росянка ворвалась в ближний бой и начала всаживать убийственные удары в те точки, в которых за мгновение до касания находились височные кости, переносица, глаза, носогубной треугольник, кадык, ключицы и т. д. А я, маневрируя и выскальзывая из точек фокуса, обозначал ответы. Потом поймал нужный ритм и контратаковал — шлепком ладони «осадил» мощнейший хай-кик, летящий под левое ухо, прихватил пальцами голень, продернул ногу мимо себя и направил вниз. Так, чтобы противнице было неудобно разворачиваться и бить бекфист с разворота. И, не останавливаясь, вцепился в локоть ее левой руки, показал пощечину своей правой и на хорошей скорости провел заднюю подсечку под обе ноги. Но до состояния, позволяющего провалиться в прошлое, было еще далеко, поэтому я позволил Росянке выкатиться в стойку, дал поработать первым номером, и… здорово перестарался с блокированием фронт-кика, умудрившись нисходящим ударом ребра ладони напрочь отсушить квадрицепс правой ноги.