Всадник рассвета
Шрифт:
После этого я занялся пристрелкой своих мушкетов. Повесив на дереве бычью шкуру, я начал палить в нее, помечая на стволе направление своего прицеливания. Затем уже по меткам приваривал маленькие мушки. По моим расчетам, действенный огонь мои мушкеты вели на расстоянии в восемь десятков метров. Разумеется, что мой несуразный дробовик был полным уродом в сравнении даже со стародавними фузеями, но мне он казался тогда верхом совершенства и я был им чрезвычайно горд. И хотя в сравнении с луком дистанция его стрельбы была не так уж и значительна, зато бронзовые пули насквозь пробивали любые доспехи и щиты, да и внешний эффект должен был быть потрясающий. На это, собственно говоря, и был мой главный расчет.
Покончив с изготовлением
Еще больший восторг вызвало у моих друзей метание гранат. Далее всех швырял свою бомбу, конечно же, Вакула, действуя при этом со скоростью и точностью хорошего гранатомета.
Моя возня с порохом и новым оружием, непрерывная пальба и взрывы в лесу вызвали еще большее уважение к моей особе.
Несмотря на желание богов поскорее начать поход “за чистоту веры” (за время подготовки войска я еще трижды встречался с Перуном, который каждый раз меня торопил), со всеми делами мы управились лишь к весне следующего года. К слову сказать, бог грома и молнии всякий раз настойчиво допытывался, чем это я все время грохочу и дымлю в лесу. Подозревал, видимо, меня в посягательстве на его громовую монополию.
– Что ты это, Посланник, все в лесу гремишь? – интересовался он всякий раз, появляясь у меня по ночам в землянке.
– Да так, учусь потихоньку, осваиваю, так сказать, смежную специальность бога-громовержца! – дразнил я Перуна.
– Ну и как, получается? – спрашивал тот с полным смятением в голосе.
– Ну, не сразу, конечно, – разводил я руками. – Учусь потлхоньку да помаленьку!
– Смотри! Доучишься у меня! – грозил Перун, улетая. – Запомни, Посланник: тише едешь – дальше будешь!
Начало большого похода я задумал на весну. Нам надо было успеть пройти южные степи, пока там имелся молодой, сочный, еще не высушенный палящим солнцем травостой. К весне стали поступать и первые сведения от лазутчиков-волхвов, которые оказались весьма ловкими разведчиками и конспираторами. На доставляемых коровьих шкурах они достаточно искусно вычерчивали маршруты возможного движения, переправы и броды, колодцы и селения. Условными знаками чертили состав войск различных народов. Так я постепенно накапливал весьма важную информацию. От чрезмерного усердия, не имея никакого понятия о масштабе, волхвы изрисовывали все шкуры сплошными деревьями и домиками, зверюшками и птицами. Поначалу я пытался им что-то объяснить, но потом махнул рукой на это бесполезное занятие и всю информацию воспринимал так, как она ко мне поступала, ибо, как оказалось, гораздо проще вникнуть в восприятие волхвами действительности самому, чем научить их чертить карты, как это будет принято в эпоху научной картографии.
А в одну из ночей мне снова приснился сон, в какой уже раз унесший меня к столь далеким теперь событиям моего прошлого. Словно кто-то неведомый все раскручивал и раскручивал передо мной киноленту моей жизни, стремясь сообщить мне нечто очень и очень важное. Но что?
На этот раз мне снова снилась Чечня, самые последние и самые загадочные дни моего там пребывания. Широкомасштабные боевые действия были к тому времени уже закончены, повсеместно шла тяжелая и кропотливая борьба по обнаружению и уничтожению мелких бандитских групп, все еще во множестве бродивших в горах. В разгаре было лето, и еще недавно голые склоны покрылись густой “зеленкой”, что значительно
Однажды поступила информация о наличии в одном из районов крупной базы противника. Откуда информация, мы не знали, а спрашивать такие вещи было не принято. Да, в сущности, какая нам разница! По причине того, что решать задачу надо было немедленно, а под рукой, как всегда, не оказалось никаких спецподразделений, уничтожение базы поручили нам. Принимая во внимание специфику задачи, я решил возглавить эту операцию лично. Сам отобрал наиболее подготовленных ребят, каждого проинструктировал. Не теряя времени, экипировались. Зная предстоящие трудности, каждый, помимо пачки обеззараживающих таблеток, запасся еще и четырьмя-пятью фляжками воды. Затем погрузились в два вертолета. Едва взлетели, сверху пристроились “горбатые” – боевые вертолеты Ми-24. Их задача: прикрывать нас от всяких неожиданностей. Какие-то полчаса полета, и вот под нами уже непрерывная череда покрытых лесом гор. Сверяюсь с картой. Скоро нам десантироваться. На землю вертолеты ни при каких обстоятельствах садиться не будут. Во-первых, нас уже вполне могли обнаружить, тогда посадка выдаст нас с головой, ну, а во-вторых, садиться было попросту некуда.
Выбираем подходящую площадку: небольшую, свободную от деревьев полянку. Пара “горбатых” сразу расходится в стороны, готовая к немедленному открытию огня. Наши Ми-8 зависают над горной поляной. Вертолетчики молодцы, работают ювелирно.
– Ниже не могу! – кричит мне, оборачиваясь, командир “вертушки”. – Давайте!
Под нами никак не меньше шести-семи метров.
– Первый пошел! – даю я отмашку рукой.
Первыми прыгают снайперы. Приземлившись, они откатываются в стороны и распределяются по периметру поляны. Остальная группа будет десантироваться уже под их прикрытием. Еще минута – и все мы на земле. Подняв голову, благодарно машу рукой вертолетчикам. “Вертушки” с ревом унеслись вдаль. Долго задерживаться над местом десантирования они не могут – это может вызвать подозрение у “чехов”. Теперь мы совершенно одни среди враждебных гор. Но предаваться думам некогда. Надо как можно скорее убраться в глубь горного леса. Вперед уходит головной дозор. Влево и вправо – боковые. Группа начинает свой рейд.
Сверяясь с картой, осторожно, но в то же время быстро идем вперед. Вовсю палит солнце, от его лучей не спасает никакая листва. Уже через несколько километров начинаешь чувствовать всю чугунную тяжесть бронежилета, боеприпасов и оружия. Пот течет градом. Бойцы то и дело прикладываются к своим фляжкам, но пьют совсем немного, просто смачивают водой пересохшее горло. Еще пара часов тяжелого перехода по горам – и передовой дозор докладывает об обнаружении прикрытой маскировочными сетями пещеры. Выставляем охранение. Обследуем подходы. Нигде нет никаких признаков присутствия противника, нет и мин. Пещера, похоже, заброшена. Спустившись в нее, убеждаюсь в своей догадке. На полу каменного склепа следы костра, полным-полно уже порядком проржавевших стреляных гильз, в углу куча грязных бинтов, обрывки тряпья, вскрытые консервные банки. Все ясно, бандитов здесь уже давно не было. Надо идти дальше. Не задерживаясь у брошенного убежища, продолжаем свой путь.
Наконец со стороны передового дозора свистят манком условный сигнал: “Наткнулись на растяжку!” Взяв с собой пулеметчика, двух снайперов и сапера, выдвигаюсь к ним. Так и есть! Значит, мы на верном пути!
У мины остается только матрос-сапер. Остальные отходят назад. Мину надо обезвредить без всякого шума, иначе мы сразу выдадим свое присутствие. Несколько томительных минут ожидания, мина обезврежена. Дальше идем уже медленнее и осторожнее.
Еще несколько километров, и снова растяжки. На этот раз их несколько. Затем обнаруживаем еще пещеру. Она прекрасно замаскирована ветвями и маскировочной сетью, если бы не предварительная оперативная информация, ее обнаружить бы было просто невозможно.