Всадник
Шрифт:
– Пли!
Сотни стрел, свистя, встретили неприятеля, поднимающегося по каменной лестнице на стену.
Партатуя, воспользовавшись минутной слабостью и растерянностью врага, скомандовал наступление. Сератае, крича и вопя, ринулись на испуганных антерольцев. Они валили их на спины, топтали и рубили, скидывали со стен, одни начали отступать, другие шли вперед, осыпаемые градом стрел. Антерольцы потеряли инициативу в этом сражении.
И вот уже два брата встретились у лестницы, ведущей в город, давя и убивая противника. Третий дозорный протрубил в рог.
– Ворота пали. –
Тысячи конных сератаев во главе с Акиннаезом ворвались в город, убивая каждого, кто вставал у них на пути. Конница, не останавливаясь, промчалась до центральной площади, сметая всех и вся.
Антерольцы бросали оружие и знамена, бежали из последних сил. Те немногие, кто сохранил достоинство и мечи в руках, сражались и пали в стенах замка. По городу лились реки крови, везде лежали убитые или стонали умирающие. В дома вламывались, горожан вытаскивали из подвалов.
Когда битва начала затихать, и Мазсе вместо обученных воинов попадались лишь селяне с вилами, кто-то вдалеке прокричал:
– Антерольский король мертв!
– Бой окончен. Город взят! – Подумал Мазсе.
Кое-где в городе ещё слышался звон мечей. Внезапно мальчик увидел того бойца, стоявшего рядом с ним в осадной башне. Он был уже верхом на коне и куда-то скакал галопом.
– Где Скилур? – Окликнул его Мазсе.
Промчавшись мимо, всадник все-таки обернулся, по-видимому, узнав мальчика, и крикнул:
– Погиб он, стрелой сраженный!
– Как погиб? Не может быть, скорее всего, он его перепутал с кем-то другим, мало ли Скилуров в орде. Мазсе как можно скорее прогнал прочь дурные мысли.
– Как только бой закончится, бери все самой ценное, что сможешь унести, остальное заберет Акиннаез. – Сказал ему Араме перед боем.
И мальчик принялся искать наживы. Он вломился в дом, что выглядел побогаче, на той улице, где он разминулся с Араме. Хозяин дома бросился на него с топором, защищая семейство. Мазсе одним решительным ударом вспорол ему живот. Жена и дети его принялись кричать. Мазсе, не обращая на них внимания, принялся рыскать по дому в поисках драгоценной утвари.
Серебряные подсвечники, Фарфоровая посуда, два золотых перстня, все это Мазсе закидывал в простыню, снятую с пуховой перины хозяина дома. Увлеченный поиском разного рода ценностей, мальчик не заметил, как кто-то подкрался сзади. Лишь скрип половицы под ногою неприятеля, выдал его.
Обернувшись, он увидел, как супруга хозяина, одетая в белую ночную сорочку, занесла нож над его головой, готовая нанести удар.
Мазсе интуитивно выставил свой меч вперед. Женщина без сопротивления приняла в себя холодную сталь. Она округлила глаза, толи от боли, толи от страха перед неизвестностью, а может просто от неожиданно настигшей её смерти. Женщина бездыханная повалилась на пол, держась за рану.
Девочка маленькая русая, увидев смерть родителей, закричала, что было мочи, но все было бесполезно, её никто не слышал, и некому было прийти на помощь. Мазсе замахнулся на неё мечом, собираясь прервать этот дикий вопль, но остановился, забрал мешок с награбленным и вышел вон из злополучного дома.
В ту ночь Мазсе обошел ещё два особняка,
Проскакивая мимо антерольского храма, здания большого и величественного, сложенного из белого камня, с пятью куполами, покрытыми медью, он увидел, как трое сератаев, неизвестного Мазсе племени, волокут старого монаха в одежде серой, больше похожей на мешковину. На поступях к храму уже лежали трупы служителей, и Мазсе понял, что и этому не миновать участи братьев своих. Пока двое оттаскивали монаха, третий нес охапку книг.
– Меня убейте! Но книги оставьте, прошу вас. Людьми будьте. – Произнес монах на чистом сератайском языке, как будто всю жизнь в степях прожил.
– Оставьте его! – Вмешался Мазсе.
– Этот раб мой. И книги его мне принадлежат!
– Отправляйся к своей шлюхе матери. – Огрызнулся коренастый, черноволосый сератай, указывая топором в сторону мальчика.
– Оставь, это брат вождя Араме. – Шепотом сказал ему соплеменник, прильнув к его уху.
Наглец отдернулся, а Мазсе слез с коня и начал молча двигаться в сторону своего обидчика.
– Хочешь этого раба, придется забрать его поединком, если не побоишься.
Мазсе молча достал меч из ножен, а со спины свой щит. Сератай перекидывал топор из одной руки в другую, когда Мазсе подбежал к нему и нанес сверху рубящий удар, неприятель закрылся рукояткой топора. Так же он защитился и от второго выпада. Затем враг нанес два удара из стороны в сторону, но мальчик уклонился от обоих. Противник сделал третью попытку поразить мальчишку, но и она провалилась. Мазсе использовал малейшую возможность, когда противник открылся на отмахе, и нанес колющий удар в плечо неприятеля.
Враг закричал и даже припал на колено. Рука его обмякла. Выругавшись, он перекинул топор в левую руку и отбросил лезвие меча от своего плеча. Попытался нанести ещё два удара, но его левая рука была явно слабее правой, поэтому Мазсе без труда выбил из неё топор. Сератай с голыми руками помчался на Мазсе, надеясь задавить мальчика своей массой, но Мазсе ловким движением ушел с линии атаки противника и полоснул его лезвием по спине. Из раны хлынула кровь, а сам незадавшийся боец растянулся на ступенях храма.
– Отче наш, прости их грешных, ибо не знают, чью святыню оскверняют. – Начал причитать монах.
– Забери своего друга, пока я не передумал сохранять ему жизнь. – С грозным видом обратился Мазсе ко второму сератаю.
Испуганный сератай подхватил соплеменника и, позабыв о книгах, повел ее прочь от храма.
– Отныне ты раб мой и храм твой, и книги под моей защитой, старик. Если кто посмеет покуситься на жизнь твою или имущество мое назови имя мое – Мазсе сын Теорека.
Мазсе вскочил на коня и поскакал дальше к площади, оставив монаха с охапкой книг на ступенях храма. Добравшись до неё, мальчик увидел множество вождей и представителей знати, которые, судя по крикам, уже делили дома в городе. Мазсе быстро отыскал своего брата в толпе крикунов.