Всадник

Литвин Юрий

– Слышь, Тобол,- Дед прервал поток коноваловских размышлений.- Ты у нас уже неделю паришься, а после тебя никто не пришел, даже фантома не было... К чему б так?

– Наверное, я последний, за мной не занимать...

– Ага, это, конечно, ага... Ну а дольше что, как думаешь?

– Не знаю, может проверка, проверка скукой, знаешь Дед, явятся черти, тех, кто водку жрет, сразу в задницу трахнут, а трезвенников ангелы подберут.

– Так кто ж тут ее не жрет, - удивился Дед.

– Отож...

Дед чего-то прикидывал.

– Не Тобол,

я не согласный. Смотри чего получается... Физику учил?

– Ну...

– Инерцию знаешь?

– Ты придумал?

Дед скривился:

– Мозги не е... Студент. Ты если грамотный такой, знаешь, что Заповедей изначально было не десять, а одиннадцать?

– Не знаю...- Коновалову уже становилось интересно, чего еще Дед отмочит?

– И знаешь, какая была одиннадцатая?

– Ну...

– Не заебуй! Но она в список не вошла.

Коновалов захлебнулся смехом, потом выдавил из себя:

– Почему?

Дед продолжал хитро щуриться:

– А потому стюдент, что зае...вать ближнего своего это такой страшный грех, что его даже в список внести побоялись. И сие есть великая тайна, которую церковь хранила на протяжении тысячелетий и будет хранить присно и во веки веков...

– Аминь...
– выдавил из себя Коновалов и вытер выступившие слезы...

– Так вот,- значительно произнес Дед и поправил несуществующие очки, прям профессор богословия, подпол несчастный.

– Я остановился на вопросах инерции...

Видя, что Коновалов внимательно слушает, он продолжил:

– Давай опираться на факты и только на факты. Мы мертвы с точки зрения нашей прошлой жизни? Мертвы, безусловно. Спрашивается, что мы делаем здесь?

– Хороший вопрос отозвался Коновалов.- В той жизни я задавался другим, что будет со мной после смерти, и как ни странно думал, что уж после нее я отвечу себе на этот вопрос, а теперь все запуталось еще больше...

– Вот!- Дед потер руки,- то-то и оно... В результате я пришел к выводу что все, что мы здесь наблюдаем, является инерцией, обыкновенной инерцией нашей прошлой жизни. В лагере собрана сотня бойцов, выхваченных из жизни, скажем так несколько неожиданно. Души наши, являясь материей весьма тонкой и чувствительной, явно не успели переварить момент перехода и каким-то образом, о чем можно спорить, сам механизм мне непонятен, да и пусть ему,

Сумели воздействовать на наше угасающее сознание так, что сознание наше создало этот лагерь и все предыдущие миражи, по инерции... Сечешь студент?

– Секу.

– Секи дальше. Как раз чего с нами грешными будет дальше, является на сей момент главным вопросом. Я думаю, что это место является своеобразным чистилищем. Смотри, нас хорошенько погоняли по миражам. Навоевался?

– Ага...

– Я тоже, на всю оставшуюся. Дальше. Может быть, что это мы сами себя гоняли, даже наверняка это так, скорее всего. Будь мы в прошлой жизни другими, так мы бы себе чего-то другое рисовали.

– А теперь, что? Передых и на базу?

– Скорее всего. Тут же все не настоящее,

ты не обратил внимание, что водка становится никакой? Пьем как воду... По привычке. Спать стали больше, а сны уже не сняться, правда?

Коновалов чувствовал, что Дед прав, или где-то около.

Дед продолжил:

– Когда я умирал в первый раз, то помнится, сказал что-то типа того Карлайла «Так вот ты какая!», имея ввиду, разумеется, смерть. А потом было совсем по-другому...

Помолчали, потом капитан спросил:

– Ну а дальше чего? Растворимся как утренний туман? По тихому?

– Похоже на то,- вздохнул Дед.- Я где-то читал, что мы состоим из оболочек, так вот, похоже, они будут постепенно разрушаться и сколько это продлиться не известно, видишь, все сходится, физика брат.

Капитан задумался. Потом сказал:

– Ты Дед вывел красиво. Вроде и не придерешься, а ты мне другое скажи... Фантомы это кто? Если все для нас так мрачно, то чего ж наблюдателей засылают? Чего за нами наблюдать, когда мы сами скоро на говно изойдем окончательно. Вы их пытать пробовали?

Дед почесал под мышкой, зевнул:

– Пробовали. Растворяются.

Помолчали.

– А может и не так все, хрен его знает. Может чего-то от нас и останется. Говорят же некоторые, что мы существа бессмертные, может переселимся в младенцев каких-нибудь и по новой на землю...

Коновалов хохотнул:

– Ты Дед точно физиком будешь, а я шизиком от твоих рассуждений. Слышь, а чего ты Ивану рассказывал, что мы, мол, воины Армагеддона, что битва там какая-то грядет? И у нас тут учебка для ратников...

Дед загадочно усмехнулся и снова зевнул:

– Шизиком говоришь? Ну-ну...

На том разговор и закончился. Славно поговорили.

х х х

Глава ХII. В которой юный Марсильяк и его бесстрашный Джереми обсуждают сложившуюся ситуацию и приходят к неожиданным выводам.

« Ну что ж, попали как куры в ощип...» Эта, нелепая на первый взгляд, фраза не давала мне покоя. А с другой стороны нелепой она не была, ибо сравнение было весьма точным.

Граф предложил нам следующий вариант. Мы прячемся в его замке и сидим там как мыши, в то время как он отправит некого человека в Англию с известием о том, что мы погибли на море, пересекая Ламанш. После чего он каким-то неведомым способом будет наблюдать за развитием событий. Занятное предложение при всем притом, что от нас в этой ситуации ровным счетом ничего не требовалось.

На мой вопрос:

« А нам что делать?»

Граф несколько двусмысленно произнес:

« Посмотрим...» и мы стали собираться в дорогу, притом, что разбойники никуда не делись, только часть их сменила платья превратившись во вполне приличных ... Ну даже не знаю как сказать... Слуги-воины что ли, или личная гвардия графа де Флери, если вам так нравится.

Как всегда мои размышления прервал Джереми, нагло вторгшийся в мой богатый внутренний мир:

– Мы словно Роланд и Флорисмар... Ты не находишь?