Всадник
Шрифт:
Лицо девочки приняло серьезное выражение:
– Конечно. Я никому не скажу об этом. Только Элизе, а то она тоже очень сильно переживает, что жених такой старый...
Вера едва сдержала улыбку и сказала серьезно:
– Хорошо, только Элизе...
... Дальше все было как в тумане. Обеспокоенный взгляд матушки, шепот, шепот. Странный человек в темном. Его негромкий голос. Экономные жесты.
«Здесь оставаться опасно... мой господин приказал мне доставить...»
И еще осталось ощущение непонятной за душу берущей тревоги, ощущение близкой войны, которое не
Быстро спрятать.
«Боже! Это же ее подарок!»
Топот копыт и дорога. Долгая и тоскливая дорога к морю.
И кинжал, острый кинжал с серебряной рукоятью, которым оказался последний подарок маленькой гномы...
х х х
Глава XV. В которой юный Марсильяк и его ненавязчивый скромняга Дже изучают латынь, как говорится
Stultus stulta loquitur -- тупица тупицу учит.
Ну вот, похоже, мы и отбегались, как говорят древние. Дыхания не хватало, обложили нас знатно, как и положено обкладывать знатных особ. Из последних сил я попытался насмешить Джереми историей про незадачливого охотника на фазанов, ну ту в которой приезжает к одному герцогу некий граф, а тот его напоил, накормил, и предложил поохотиться на фазанов в местном парке. Тот мушкет взял, слуга с ним сопровождающий, все чинно... Пошли. Идут, тут фазан, граф давай целиться, а слуга тут как тут и говорит:
« Ах, простите великодушно, но это Франсуа - любимец нашего хозяина, не могли бы вы выбрать для охоты, кого-нибудь другого?»
« Ладно»,- соглашается гость. Идут дальше.
Тут снова фазан. А слуга опять кричит:
« Ой, не стреляйте! Это Эжени, любимица герцогини!»
Гость послушался. Дальше идут. Опять фазан, граф уже и целиться боится, смотрит на слугу вопросительно. А это еще кто тут у вас? А тот радостный такой, кричит:
« Этого стреляйте! Это Виктор. Его хозяин сам всегда стреляет!» Такая вот забавная чушь, а Дже бедняга нисколько не обрадовался. Наорал на меня, вроде как в доме повешенного о веревке не говорят. Совсем чувство юмора потерял. От страха что-ли? И кстати о повешенных. Бежали мы, бежали и прибежали на странное лесное кладбище.
Виконт мне правда на бегу объяснил, что никакое оно ни странное, а просто наша церковь не позволяет хоронить самоубийц на обычных погостах, и видимо здешние крестьяне ничего умнее не придумали, чем устроить его за пределами поселка. А значит это две вещи, что поселок неподалеку, относительно чего он не уточнил, ну да ладно и то, что река, протекающая рядом с поселком тоже неподалеку. Вот это да стройность мысли, все тут тебе и сразу. Причина, следствие, положительные эмоции, наконец!
Однако много в этих краях самоубийц оказалось. Кто бы мог подумать?
– Такое впечатление, что тут хоронят самоубийц со всей Франции!
– Это я уже вслух сказал.
Джереми грозно глянул на меня, но разве меня дворянина этим испугать? Да никогда! Дже сделал задумчивое лицо, по всему было видно, что его
– Ты чего там бурчишь?
– спрашиваю.
А он отвечает:
– Апофеозом деградации крестоносцев стал 1525 год, когда магистр Тевтонского Ордена Альбрехт Бранденбургский присвоил земли Ордена и объявил себя герцогом. Ливонский мучился еще 33 года.
Я помимо воли от удивления даже споткнулся.
– Это откуда у вас такие познания, господин?
Дже очнулся, нехорошо засмеялся и ответил противным голосом:
– Это что, я еще и латынь знаю. Ты вот батюшку своего хаешь. А он, между прочим, нам образование дал. Нам, но в основном мне, так как некоторые вместо того, чтобы учить латынь, на занятиях занимались всякими глупостями.
Я удрученно покачал головой:
– Ну-ну, прилежный любитель латыни, скажи, ты хотя бы словечко из того что нам читали помнишь?
– Конечно помню!- вскинулся Дже.
– А ну изобрази.
Виконт прокашлялся и, подражая преподобному Рене, прогнусавил:
– Si Virgilio puer ant tolerabile...
Мне стало весело.
– И дальше?
Джереми долго дулся и пыжился, потом сокрушенно поник головой:
– Но ведь помнил же! Сейчас...Hospitium... Кажется...
Похоже, запал нашего любителя Вергилия иссяк, однако, он не сдавался. Еще через минуту моего уже беззвучного хохота, этот мерзопакостный хвастун изящной словесности произнес:
– Там еще что-то про гидру было...
– Понятно,- я отсмеялся и спросил:
– А про собак там ничего не было? Случайно? Альбрехт, как ты там сказал Бранденбургский?
– Да собаки нас тут в два счета отыщут...
– попробовал сменить тему виконт и шмыгнув носом, добавил, - Они нас и так уже отыскали, наверное, по следу идут.
Утомил ты меня, ох и утомил!
– Отдохнул? Побежали, латинянин,- я схватил его за рукав рубахи.
– Отстань!
– огрызнулся не хуже собаки мой великолепный виконт,- а это что у нас?
Он указал на какую-то довольно широкую нору в траве неподалеку от оттого места, где мы вели нашу в высшей степени изящную беседу.
– Это нора идиот!
– Не нора вовсе, а ход, такие в старину монахи рыли,- с видом знатока подземных ходов произнес Джереми Леко, - и выйдем мы прямиком в монастырские подземелья, если нас конечно землей не завалит.
Честно предупредил, молодец! Наши преследователи были уже совсем близко, и спорить было некогда. И сил на бег почти не осталось.
«Ну, берегись же если твои познания в строительстве подземных ходов такие же, как и в латыни», - хотел сказать я, но не успел, потому что Дже крикнул:
– Ныряем!
И мы нырнули. Под землю, так как до реки мы уже явно не успевали, да и что нам с нее. Вода опять же холодная. Брр... Я осенил себя крестом, все ж в монастырь направляемся, да ниспошли нам Господь милость свою... и первым полез в нору.
х х х
Расширенная зона поиска. Передача ориентиров. Загрузка базовой информации миссии.