Всадник
Шрифт:
«Не убий, не прелюбодействуй...»
Тут важно интонацию правильно уловить. И как мне кажется, сказано все это, прежде всего с любовью к нам грешным, а трактовать по разному можно. Сколько нас в свое время святые отцы пугали: «Не укради...» Хм...Богу, в смысле законам природы что? Наплевать по большому счету. Кради сколько влезет, да только платить за это придется и не обязательно деньгами. Не верите? Так спросите у тех, кто украл, все ли в их жизни бренной гладко да приятно? А Бог от этого и предостерегает с любовью к детям своим. Да и прочее... Не надо напрягаться чрезмерно, никакой энергии не хватит на ваши страсти. По
– Дже, так все-таки, мы не закончили наш спор...
– Отстань...
– Нет, ты скажи, Готфрид иудей или как?
– Или как...
– огрызнулся виконт, но, тем не менее, дал втянуть себя в дискуссию.
А речь шла о великом Готфриде Бульонском, крестоносце и по совместительству первом синамбрском магистре. А ведь всем известно. Что франки, они же синамбры дали нам право называться французами. Но если копнуть глубже и вспомнить о том, что некий Давид, в иудейском происхождении которого наверняка никто не сомневается, как раз и дал начало роду первосвященников-царей или наоборот, кому как нравится. А там уж Ваал, ни Ваал. Короче все мы птенцы племени Вениаминова.
Джереми знал о моих аргументах, но по-обыкновению начал хамить, не умеет он честно спор вести. Плебей.
– Давай, запел! Первосвященники... Ты еще Монсегюр сюда приплети, 1244 год от Рождества Христова.
Ну, вот и началась приятная богословская беседа. Немного ереси будет в самый раз.
– Смотри что получается, все цари суть короли имеют часть иудейской крови, ибо помазаны на царствие, скажем так представителями некой иудейской общины. Можно я так это назову.
– Нельзя...
– Спасибо. И при этом инквизиция по указу католической церкви сжигает евреев на кострах, иногда только за то, что они евреи. Или я чего-то не понимаю или тут противоречие... Они молиться должны на евреев и беречь их как богом избранный народ.
– Тебе надо ты и молись.
– Нет, Дже, ты или не понял или не хочешь понимать. Дело не в евреях, а в противоречии. Ладно, черт с тобой, ты скажи, хотел бы быть царем?
– Лучше первосвященником, - хитро прищурился Дже.
– Тьфу, на тебя! Какая разница?
– Для меня огромная,- с чувством произнес виконт.
– Ладно. Ну, хотел бы?
– Сударь вы меня утомляете, и, прежде всего тем, что задаете риторические вопросы. На них не существует ответов. Чего ты вообще от меня хочешь, не пойму. Ну, хотел бы, допустим, дальше что?
– Ага!
– Или не хотел бы, какая разница вообще. Кому до этого дело. И что
– Я кивал с важным видом на ходу, мне нравится, когда Джереми злится. Я чуть выждал, а потом продолжил:
– Ладно, по крайней мере, согласись, что царем быть неплохо. Не правда ли? А здесь в глуши погляди что твориться. Тут, что ни чин то царь...Вот это царство так царство. Все друг перед другом кланяются, кланяются... Представишь допустим картину, аж дрожь пробирает. Возьми того же де Флери, кто он для местных крестьян своих? Король далеко, а он близко, вот и думай кто им главней. Вот допустим я тоже король, захочу казню, захочу помилую. Или вот сяду на трон и вызову крестьянку какую-нибудь и спрошу со всей строгостью:
« А что Люси или Шарлотта. Или вообще не знаю имени твоего, батюшка ваш или муженек в армию не собираются?» А батюшка меж тем сидит на теплой печи, сам себе король в семье, заметь, но при слове «королевская» у него судороги начинаются с возможным смертельным исходом.
« Нет», - говорит Люси или Шарлота, и в слезы. Ну, нам королям на слезы женские начхать, усмехаемся мы и говорим сладким голосом:
«Ну чтож, сделаешь мне приятно, не трону батюшку!» Ну и дальше понятно. Нет, не плохо быть царем, не плохо...
Чего это меня понесло? Такую дурь наговорил.
Виконт посмотрел на меня выразительно и даже пальцем у виска крутить не стал.
– Ты я вижу совсем плох становишься, сударь. Мелешь что попало. Найдем мы тебе женщину, не переживай.
– Да я не про то...
– Я понимаю, мон Шер, понимаю. Если не про то, то значит, ты съехал на банальщину. А это непростительно. У меня. Говоришь прописными истинами, а значит, считаешь присутствующих полными идиотами. Но я понимаю, это ничего, это бывает, дай только до деревни какой-нибудь добраться, а уж там я тебе мозги прочищу.
– Барашком ...
– Кулаком, а сейчас прости, не могу, вы сударь можете мне понадобиться и, причем в полном здравии на случай отражения вражеской атаки. Кстати, потрудитесь обзавестись каким-нибудь оружием.
– Каким?
– Каким-нибудь...
Мысль была резонная, но непонятная, я никакого оружия здесь не видел. Но Дже сегодня решил, видимо, меня удивлять. Он становился и выломал два неплохих дубка, которые мы уже совместными усилиями очистили от веток и тем самым превратили в подобие палиц.
После этого разговор плелся слабо. Не знаю, виноваты ли в этом наши дубины, или что иное, например, происки высших сил, но факт остается фактом, мы двигались в молчании.
Лес стал редеть, дождик поутих и мы примолкли.
– Дорога недалеко,- вдруг промолвил Джереми.
– А?
– Дорога говорю недалеко.
Пришлось поверить ему наслово, тем более что впереди послышался неясный шумок, напоминающий человеческую речь. Мы, не сговариваясь, шлепнулись в листву и поползли. Вскоре нам открылась картинка из рыцарских романов. Пара злобных аспидов истязала несчастную девушку в синем плаще. Ну не то чтобы истязала, конечно. Скорее готовились приступить, а пока играли у нее на нервах. Один прилежно копал какую-то яму. А второй поигрывал довольно острым с виду клинком. Девушка молилась стоя на коленях, на аспидов внимания не обращая. А они не обращали внимания на нас, что было в данной ситуации совсем неплохо и увеличивало наши шансы. Рыцарей на картине не было. Они думали.