Всадники ниоткуда. Романы
Шрифт:
— Не было ее раньше, — сказал я, останавливаясь.
— Чего? — спросит Мартин.
— Этой витрины. И вообще магазина не было. Мы с Ириной шли здесь мимо чугунной ограды. А ее нет.
— Погоди. — Мартин почему-то насторожился. Не ограда и не витрина были у него на уме. Он прислушивался.
Впереди что-то громыхнуло несколько раз.
— Похоже на гром, — сказал я.
— Скорее на автоматную очередь, — не согласился Мартин.
— Ты серьезно?
— Что я, автомата от грозы не отличу?
— Может,
— Пройдем немножко. Вдруг встретим кого-нибудь. Куда весь народ в Париже исчез?
— И стреляют. Кто? В кого?
Словно в подтверждение моих слов, автомат впереди затарахтел еще раз. Его перебил шум приближавшегося автомобиля. Два пучка света, пронзив темноту, лизнули брусчатку на мостовой. Я вздрогнул: почему брусчатку? Обе улицы, огибавшие наш отель, еще несколько часов назад были залиты асфальтом.
Мартин вдруг толкнул меня в темноту позади и прижал к стене. Грузовик с людьми на платформе промчался мимо.
— Солдаты, — сказал Мартин, — в шинелях и касках. С автоматами.
— Как ты разглядел? — удивился я. — Я ничего не заметил.
— Глаз натренированный.
— Знаешь что? — подумал я вслух. — По-моему, мы не в Париже. И отель не тот, и улица не та.
— Я же тебе говорил.
— Что?
— Красный туман. Помнишь? Не иначе как они спикировали.
В этот момент над нами кто-то открыл окно. Послышался скрип рамы и дребезжание плохо закрепленного стекла. Света не было. Но из темноты над головой раздался хриплый скрипучий голос — типичный грассирующий голос француза-радиодиктора: вероятно, радиоприемник стоял на подоконнике.
«Внимание! Внимание! Слушайте сообщение комендатуры города. До сих пор два английских летчика, спустившиеся на парашютах со сбитого утром самолета, все еще находятся в пределах Сен-Дизье. Через четверть часа начинается обыск. Будут прочесаны квартал за кварталом, дом за домом. Все мужское население дома, где будут обнаружены вражеские парашютисты, будет расстреляно. Только своевременная выдача скрывающихся врагов приостановит начатую акцию».
Что-то щелкнуло в приемнике, и голос умолк.
— Ты понял? — спросил я Мартина.
— Чуть-чуть. Ищут каких-то летчиков.
— Английских.
— В Париже?
— Нет. В каком-то Сен-Дизье.
— Кого-то расстреливать собираются?
— Всех мужчин в доме, где будут обнаружены летчики.
— За что? Разве Франция уже воюет с Англией?
— Бред. Может, мы под гипнозом? Или спим. Ущипни-ка меня посильнее.
Мартин дал такого щипка, что я вскрикнул.
— Тише! Еще примут нас за английских летчиков.
— А что ты думаешь? — сказал я. — Ты почти англичанин. И летчик к тому же. Пошли-ка назад, пока близко.
Я шагнул в темноту и очутился в ярко освещенной комнате. Вернее,
— Ты понимаешь что-нибудь? — услышал я позади шепот Мартина.
— А ты?
Глава 19
БЕЗУМНЫЙ, БЕЗУМНЫЙ, БЕЗУМНЫЙ МИР
Старуха подняла голову и посмотрела на нас. В ее желтом, пергаментном лице, седых буклях и строгой кастильской шали было что-то искусственное, почти неправдоподобное. Тем не менее она была человеком, и ее глаза-буравчики как бы ввинчивались в нас холодно и недобро. Живым был и попугай, тотчас же повернувшийся к нам своим раздувшимся клювом-крючком.
— Простите, мадам, — заговорил я на своем школьном французском, — мы попали к вам совершенно случайно. Дверь у вас, должно быть, открыта.
— Там нет двери, — сказала старуха.
Голос у нее был скрипучий, деревянный, как лестницы в нашем отеле.
— Как же мы вошли?
— Вы не француз, — проскрипела она, не ответив.
Я тоже не ответил, отступил в темноту и наткнулся на стену.
— Двери действительно нет, — сказал Мартин.
Старуха хихикнула:
— Вы говорите по-английски, как и Пегги.
— Ду ю спик инглиш?! Ду ю спик инглиш?! — закричал с жердочки попугай.
Мне стало не по себе. Страх не страх, но какая-то спазма перехватила горло. Кто же сошел с ума? Мы или город?
— У вас странно освещена комната, — опять заговорил я. — Не видно двери. Где она? Мы сейчас же уйдем, не бойтесь.
Старуха опять захихикала:
— Это вы боитесь, господа. Почему вы не хотите поговорить с Пегги? Поговорите с ним по-английски. Они боятся, Этьен, они боятся, что ты их выдашь.
Я оглянулся: комната стала как будто светлее и шире. Виднелся уже и другой край стола, за которым сидел наш парижский портье из отеля, не лысый лорд с измятым лицом, а его помолодевшая копия, встретившая нас с Мартином в странно изменившемся холле.
— Почему я их выдам, мама? — спросил он, даже не взглянув на нас.
— Тебе же нужно найти английских летчиков. Ты же хочешь их выдать. Хочешь и не можешь.
Помолодевший Этьен громко вздохнул:
— Не могу.
— Почему?
— Не знаю, где они спрятаны.
— Узнай.
— Мне уже не доверяют, мама.
— Важно, чтоб доверял Ланге. Предъяви товар. Эти тоже говорят по-английски.
— Они из другого времени. И не англичане. Они приехали на конгресс.
— В Сен-Дизье не бывает конгрессов.