Всадники Роха
Шрифт:
– Очень хорошо, – повторила она. – Не думали, что выживешь. Болезнь глубоко вошла в тебя. Как же ты умудрился подпустить к себе тикксу?
– Что за тиккса? – решил выяснить Сергей.
– Степная собака, магическая тварь, оставшаяся без своего хозяина.
– Я не знал, – смущенно пробормотал Низовцев, – думал, обычный волчара за мной увязался. Не заметил, как он подобрался ко мне и тяпнул за ногу.
– Не знал тикксу? – в глазах мелькнуло удивление, сменившееся догадкой. – Так ты легадо? Руси?
– Легадо, легадо, – проворчал Сергей. – Чужемирец,
– Наслышаны, – кивнула старуха. – И то, не могли сразу сообразить, что ты не похож на местных. Больно светлолиц.
– Так что со мной произошло?
– Укус тикксы вызывает смерть от магических преобразований. Сначала отнимаются ноги, потом глаза перестают видеть, начинаются мороки, человек не может дышать. Слабый человек умирает через сто шагов, более сильный может прошагать дольше. Все это время тиккса идет следом, ждет, когда жертва перестанет двигаться.
– Питается мертвецами?
– Нет, собака не ест трупы, а питается душой, забирает всю силу и энергию. Так и живет. Как же ты ушел от тикксы?
– Вогнал в его гнилую башку «кобрар» из своего волшебного ружья, – приукрасил ситуацию Сергей, почувствовав холодное дуновение смерти, пронесшееся по позвоночнику.
– Его невозможно убить, – с сомнением произнесла старуха. – Тиккса бессмертен.
– Угу, расскажи это кому-нибудь другому, – хмыкнул Низовцев. – Я видел собачьи мозги на камнях, как вижу тебя перед собой. Сдох ваш тиккса.
– Может, тебе повезло, что ты из чужого мира и твой «рифл» смог обойти магическую защиту тикксы? – старуха задумалась и потерла подбородок. – За твою жизнь боролись три наших жрицы, сменяя друг друга. Ты был за гранью этого мира, и мы уже начали готовить тебя к обряду отпущения. Не верил никто, кроме меня и Матери. Вчера увидели, что тебе стало лучше.
– И сколько я уже здесь валяюсь? – Сергею стало любопытно, потом, когда ответила старуха, слегка поплохело.
– Две полных луны прошло и десять дней.
– Ох, ты ж, – поежился Сергей. Если учитывать, что лунный цикл в землях Роха занимал около тридцати пяти дней, то выходило, что восемьдесят суток он провалялся в бреду между жизнью и смертью. – Я, наверное, ходить разучился. И все тело в пролежнях.
– За тобой ухаживали, – уголками губ усмехнулась старуха, – мыли и обтирали. Ты же под себя ходил. Не пугайся так. А ходить научишься. Главное – вернулся в мир живых.
Сергей густо покраснел. Хорошо, что в хижине полутьма, не видно его лица. Старуха с кряхтением поднялась, провела ладонями по бедрам, оглаживая платье, и вышла наружу. Низовцев решил посмотреть, что с его ногой. Откинув одеяло из мягкой шерсти какого-то животного, он удивленно хмыкнул. В постели он лежал абсолютно голым, чистый и умытый. Нога вот ему не очень понравилась. Место укуса зажило, но грубый рубец неприятно топорщился вверх, а от раны шел длинный разрез до самого бедра. Он был умело зашит, и уже успел побледнеть. Что вообще с ним творили? Зачем нужно было полосовать ногу? Сергей пошевелил пальцами, проверяя чувствительность. Нормально, все шевелится….
Громкий девичий смех застал его врасплох. В хижину ворвались две молодые девицы с глиняной посудой в руках. Сергей ойкнул и накинул на себя одеяло. Воительницы
– Будем тебя кормить, легадо! – заявила одна, с густыми и черными как смоль волосами. Ее симпатичное лицо, тронутое мелкими рябинками, расплылось в улыбке. – А то на умертвие стал похож! Мать приказала за тобой ухаживать!
Сергей с любопытством присмотрелся к девицам. Обе были в кожаных штанах, а грудь прикрывал лиф, и больше на них ничего не было. А, сапоги еще были. Простенький пояс, на котором висит нож, плотно обхватывал талию.
Вторая хохотушка села возле подруги, поставила накрытую чистой тряпицей миску на колени и насмешливо окинула больного своим огненным взглядом. Она ничем не уступала первой девушке, разве что лицом была смуглее, худощавее. На правой щеке виднелась небольшая родинка.
– Открывай рот, руси, – приказала вторая, отбрасывая тряпицу. – Асни, давай ложку, хватит пялиться на чужака!
Рябая Асни ухмыльнулась и протянула деревянную ложку подруге. Сергей послушно открыл рот, хотя мог сам держать хлебательный инструмент. Тремор рук прекратился. Однако какой из мужиков откажется, чтобы его покормила красотка? Вот и пришлось изображать птенчика, глотая какую-то кашу на молоке и заправленную медом. А жрать-то хочется! Болезнь высосала все силы из организма, вот он и вопит, чтобы еще больше накидаться.
– Вот, молодец! – засмеялась кормящая и убрала миску. – Асни, да он глазами готов все съесть!
– Еще хочу, – честно сказал Сергей, улыбаясь.
– Нельзя много, – притворно нахмурилась девушка. – Тебе ничего не нужно? В кустики сходить или еще чего?
– Еще чего, – хорошее настроение так и брызгало из Низовцева; хотелось, чтобы молодые помощницы никуда не уходили. От них шла волна позитива и силы здоровых тел. – А тебя как зовут?
– Гила ее зовут, – Асни пихнула подругу локтем в бок, чтобы отвлечь внимание Сергея на себя. – Только ты, чужак, рот не разевай на нее. Как Мать распорядится, так и будет.
Ответ Асни озадачил Сергея, но он пока предпочел ничего не выяснять. В первую очередь нужно восстановиться и оглядеться. Он не забыл страшных историй про озерных воительниц. Каждый попавший в их клан мужик рисковал не только своим здоровьем. Здесь легко можно расстаться с жизнью. Только вот к какой категории относится он? Заставят осеменять легион амазонок?
– Асни, мерзавка, ты же совсем запугала руси! – захохотала Гила. – Ладно, дыши спокойно… как твое имя, чужак?
– Зови меня Серш, крошка, – напустив на себя таинственность, ответил Сергей.
Девчонки, хохоча, вышли из хижины, а стрелок с облегчением откинулся на скатанный под голову валик из шкуры, и попытался уснуть. Хотелось о многом расспросить, только для этих целей подходила предводительница клана Чилики. Иная даже рта не раскроет, чтобы дать нужную информацию. С досады Сергей поморщился. Надо было через девушек попросить о встрече. Распушил хвост, разболтался, а о деле не подумал. Делать нечего, подождет до следующего визита. Прислушавшись к себе, стрелок не ощутил никаких болей или недомогания. Видно, в самом деле он пошел на поправку. Глаза стали закрываться. Насытился, вот в сон и потянуло.