Всё будет хорошо, обязательно
Шрифт:
Разумеется, я не входила в комнату просто так. Я научилась красться, ждать у двери, чтобы услышать тихий разговор родителей. Хотя от того, о чём они говорили, сердце моё билось учащённо, а во рту пересыхало. Особенно от слова, произносимого каждый день: война.
Сын нашего булочника Паулюс утверждал, что знает, в чём дело. Причиной всему – убийство. В какой-то стране за сотни километров от нас совершено преступление, причём убит не один человек,
Что такое война? – спрашивали мы у него. Что люди делают, когда война?
Сражаются, объяснял он. Поджигают дома. Сбрасывают бомбы. И убивают других.
Но я-то хотела услышать, отчего всё это происходит. Потому что я, честное слово, ну никак не понимала.
Я всё крутила и крутила мой жестяной глобус. Но нигде не могла найти ту далёкую страну. Папа показал мне её намного позднее. Фиолетовое пятнышко. Безобидное фиолетовое пятнышко, не больше Бельгии. И всего сантиметрах в двух от нас.
3.
С приездом Тантанны всё изменилось. Но ненадолго.
– Надо говорить «тант Анна» [2] , это два слова, – поправляла нас Роза.
Она так делала каждый год, а мы каждый год над ней смеялись:
– Как-как? Тантанна?
И зачем только мы подшучивали над Розой? Уж над ней-то точно было незачем. Но мы не могли не смеяться, потому что она всегда так серьёзно рассуждала. А нам хотелось веселиться. Смеяться надо всем серьёзным. Так была у меня устроена голова. От серьёзных вещей разбирал смех. Не знаю почему. Так получалось само собой. Когда учитель очень сердился и долго молчал, глядя мне в глаза. Когда подружка рассказывала мне, что у неё умерла бабушка. Когда человек спотыкался и старался как можно скорее встать, чтобы никто не заметил его падения. Я всегда хохотала, хотя и знала, что другому может быть больно. И тем более не следовало смеяться над смертью бабушки, особенно если это была любимая бабушка. Иногда на меня сердились. Иногда из-за меня плакали, и я краснела от стыда. Но ничего не могла с собой поделать. Хохотала, и всё.
2
Нидерл. tante Anna, т. е. «тётя Анна». Прим. пер.
Как-то раз, незадолго до ярмарки, в очень жаркий день Тантанна приехала к нам в гости. По всему дому тотчас разлился аромат ландыша. Так могло пахнуть только от Тантанны. Это был запах весны и радости. Тантанна сняла голубую шляпу с перьями, положила на низкий шкафчик и поправила локоны. Кружевным платочком промокнула потный лоб и верхнюю губу. Весело засмеялась и достала для всех подарки. Обняла Клару, которая чуть не задохнулась, уткнувшись в Тантаннин бюст. Жюля она погладила по голове, меня ущипнула за щёку, а Розе подмигнула. Оскара и родителей расцеловала в обе щёки по три раза, причём по-настоящему, а не просто чмокая воздух рядом с ухом.
Она не успела сказать ни одного слова, но нам уже стало так хорошо!
Тантанна знала очень много. Больше нас и больше всех других. Потому что она жила в Брюсселе, а ведь этот город находится в самом центре Бельгии. Все новости приходили к нам из Брюсселя. И новости, которые приносила
– Ну как, Анна? – тихонько спросила мама.
Тантанна улыбнулась и замотала головой.
– Войны не будет, – сказала она, и мы ей тотчас поверили.
Папа выпрямил спину и огляделся.
– Ты права, Анна. У нас здесь самый безопасный уголок во всей Бельгии. А может быть, и во всём мире.
Я хотела ему сказать, что мир круглый. Что у шара нет углов. Но промолчала и засмеялась вместе со всеми.
– Всё будет хорошо, – сказала мама со вздохом. – Всё будет хорошо. Обязательно.
Мы сели за стол. Пили кофе и ели сливовый пирог. А Тантанна всё рассказывала и рассказывала о Брюсселе, о магазинах, о широких бульварах и проспектах, по которым ездило множество автомобилей. Ходить по улице пешком теперь уже не принято. Мы слушали разинув рот и видели, как румянец на её щеках всё разгорался и опускался до самой шеи.
Потом она замолчала и сказала, что хочет отдохнуть.
В тот вечер я легла спать с двумя большими кусками пирога в животе. Но чувствовала себя легко как никогда.
Я не видела, что в последующие дни у наших родителей замедлились все движения. Что их улыбки стали натянутыми, а потом и вовсе исчезли. Я не видела, как они подолгу шептались с другими взрослыми.
Не видела, как Тантанна снова мотала головой, но теперь уже прикусив губу. И без улыбки на лице.
Разумеется, я всё это заметила.
Но не хотела видеть.
Началась ярмарка. Яблоки в слоёном тесте были такие же сладкие, как в прежние годы, и шарманка при карусели играла так же громко и так же фальшиво. Мы с Йоханной, как всегда, ходили повсюду рука об руку. Смеясь и напевая, мы разгуливали среди каруселей и ярмарочных киосков. Мы так долго катались на воздушной карусели, что закружилась голова, и съели столько сладостей, что заболел живот. Мы знали, что сами виноваты и в том и в другом, но ничуть не расстроились. Мы вместе убежали в поле с часовенкой, нарвали цветов, которые вскоре увяли в наших потных ладошках. Когда к нам присоединились Роза, Жюль и Клара, мы принялись гоняться друг за другом со смехом и криками. Я убежала прочь от других как можно дальше. Убежала далеко-далеко, потому что поле было бесконечное и зелёное. Но Йоханна догнала меня, обо что-то споткнулась и упала. Падая, она схватила меня за ногу. Я тоже упала, прямо животом на землю. Мне было больно, но я смеялась. Смеялась до колик.
Мы лежали рядом в траве и смотрели, как голубое небо постепенно окрашивалось в оранжевый цвет. Облака стали прозрачные и нежные, точно кудри на головах у ангелов.
– Как же так? – вслух спросила я сама у себя.
– Что как так?
– Как же так, что мы все – это только жёлтое пятнышко на земном шаре? Ведь всё такое большое!!!
Йоханна не ответила. Я закрыла глаза и услышала вдали гул ярмарки.
– Ты не боишься? – спросила меня Йоханна. – Что будет война?
Теперь уже я не ответила. Оранжевый цвет перешёл в розовый.
Распрямила руку и дотянулась до её ладони. Она слегка сжала пальцы.
Я готова была вот так лежать и лежать. И думать, что так будет всегда. Всегда будут лето, ярмарка, запах травы и полевых цветов вокруг нас. И мы вдвоём, рука в руке, будем смотреть на небо с цветными облаками.
Когда шум ярмарки затих, у меня в голове продолжал звучать только мамин голос, говоривший, что всё будет хорошо. Обязательно.
Но тут мамин голос зазвучал на самом деле.
Мама звала меня, потому что было уже поздно. И пора спать.