Все будет хорошо
Шрифт:
Поручился он! Все будет чики-пики! Этот ухмыляющийся тип сразу поставил его на место. Его место — ниже Витька. И зачем он ввязался в это дело? Мог же занять эти проклятые деньги, взять в банке, наконец! Неужели все-таки из-за Феликса? Типичное поведение ограбленного — догнать обидчика, ткнуть кулаком в морду, ботинком под ребра, отобрать свое! Или все-таки здесь другое? Ведь не кулаком же… Но как бы то ни было, обратной дороги теперь для него уже нет.
— Смотри. — Витек выложил на стол фотографию. Мужик, баба, трое пацанов вокруг машины. — Вот координаты.
Обычный тетрадный листок.
— В субботу, с утреца, двинем прямо сюда. — Витек тыкал карандашом в план. — Вот здесь ихний дом. Охрана — никакая. Старый дед. Днем спит, ночью тоже спит. Утром он, — Витек ткнул острием карандаша в мужика на снимке, — ходит на речку купаться. Часиков в 6–7. Здесь он спускается — тут обрыв и дерево с ветками такое…
— Ива, — машинально подсказал он.
— Ну да. Так что ни хрена сверху не видно. Тут его и будешь ждать. В такое время на речке еще никого не бывает. Сделаешь дело, спихнешь его в воду — и пусть плывет. И смотри, чтобы все чисто, как я тебя учил. Я тебя высажу, а машину вот здесь, за кустами, поставлю, видишь? Как только мужика завалишь — бросай волыну в воду. Подальше бросай. Она больше не понадобится.
— Не тупой, понимаю…
— Ну, раз все понимаешь, значит, делай как говорю, — Витек откинулся на стуле. — За мужика хорошо платят. Пятнадцать тонн. Вот аванс. — Он достал откуда-то из-под стола объемистый конверт и бросил на стол. — Волына. — Пистолет «ТТ» лег сверху. — Волына новая совсем, пошли вниз, пристреляешься. — Он поднялся.
— Погоди. Витя, а вдруг он не один пойдет? Ну, купаться? Не один? — Витек, кажется, на какую-то долю секунды
засомневался. — Не, он всегда один ходит. Баба его утром дрыхнет. Сделать его нужно обязательно. Потому что если ты его с первого раза не завалишь, то потом он серьезную
охрану наймет и до него уже не доберешься. За то и платят такие бабки. Да хоть и не один! Не один — значит, всех положишь. За отдельную таксу, конечно. За это я договорюсь.
Внезапно у него похолодело все внутри. Это как — всех положишь? Детей? Бабу эту толстую? Да бабу — ладно, с бабой как-нибудь. Но детей. Отдельная такса за детей…
— Нет. — Он внезапно осип. — Нет. Такого договора не было. Детей я не буду.
Он встал и отвернулся к окну, чтобы Витек не видел выражения его лица.
— Слушай… — Голос Виктора, обычно вкрадчивый, сейчас отливал металлом. — У нас вообще никакого договора не было. Ты сам себя сосватал. Нам вообще другой человек нужен был. Ты сам к нам пришел. Мы тебя на веревке не тянули. И сейчас ты будешь делать то, что скажут. Понял? Такой вот базар. Да не стремайся! — Витек пододвинул пакет с деньгами к нему. — Он всегда один на речку ходит. Проверено.
— Ну, и что у нас по Нечаеву? — Подполковник Шатлыгин по кличке Бармалей сидел за своим столом и сосредоточенно перебирал какие-то бумаги.
— Экспертиза показала, Степан Варфоломеич, что Нечаев был убит выстрелом в грудь. Контрольный — в голову. И сильный удар по затылку. Эксперты говорят, что так удариться при падении он не мог. Видимо, его оглушили в машине, потом протащили — на туфлях и брюках сзади есть следы волочения — и застрелили уже в
1
Крапнуть — на воровском жаргоне «взять чужое».
Кате Скрипковской было очень стыдно, что тогда, в посадке, она не выдержала и эксперт отпаивал ее какими-то каплями. Она пришла в отдел всего полгода назад, после того как проходила здесь же практику. Чем-то она приглянулась Шатлыгину, эта рыжая практикантка, раз взял сразу в отдел ее, а не опера какого-нибудь тертого с «земли». Что ж, хозяин — барин. И не так она и плоха была, эта Скрипковская. Исполнительная, умненькая. Любопытная, правда, не в меру. И на убийства она с ними выезжала, и на задержании однажды была — и ничего. А здесь — как зеленая девчонка, первый раз попавшая в морг, — опозорилась. Тем не менее сейчас все делают вид, что ничего не произошло — она благодарно покосилась на Игоря Лысенко. Он слегка кивнул ей, как будто говоря: «Давай, не дрейфь».
— Степан Варфоломеич. — Катя слегка откашлялась. — Нечаев утром того самого дня продал машину. «Ниссан-премьера», совсем новая. Куплена в салоне всего два месяца назад. Купил ее у Нечаева некто Шумейко Олег Григорьевич. Так вот я подумала… — Она остановилась и почему-то посмотрела на Лысенко, как бы ища у него поддержки. — Я подумала, что, может быть, кто-то видел, как Шумейко с ним расплачивался? Может быть, его с самого базара пасли? Взялись подвезти, убили, забрали деньги. Бумажник не тронули для отвода глаз, а остальное забрали. Все равно, такую сумму в бумажник не положишь.
— Катенька. — Майор Банников ласково посмотрел на Скрипковскую. — Неужели ты думаешь, что такой, как этот Феликс, как лох зеленый, сел бы в первую попавшуюся машину с такими деньгами? Да еще с двумя незнакомыми мужиками.
— То, что с двумя, и я понимаю. — Катя Скрипковская не выдержала и покраснела. — Удар по голове нанесен прямо, сверху вниз, — значит, он сидел рядом с водителем, а второй, который бил, — сзади.
— Вот ты бы, Катюха, села в машину с двумя неизвестными мужиками, да еще поздно вечером? — спросил Лысенко.
— Я бы и с одним не села, — огрызнулась она. — Если он сел с ними в машину, да еще и на переднее сиденье, значит…
— Значит, он их очень хорошо знал, — закончил за нее Банников. — Что и подтверждает, что его убили свои. Заставили продать машину, денежки забрали, и все. На простое ограбление это с самого начала было не похоже: болт на пальце, цепура граммов на пятьдесят, бумажник — все было на месте. Если бы грабили чужие, забрали бы все. Чего добру пропадать! А так — только деньги. Показательно.