Всё было совсем не так
Шрифт:
— Не злись, — я посмотрел на старшего брата Саске, который буравил меня взглядом стоя со скрещенными на груди руками. — Саске же говорил тебе, что цукиёми для детского организма даром не проходит.
Итачи дёрнулся, как от боли, но я продолжил:
— Первые года два, лет до девяти, он вообще не мог… испытывать эмоций. Или у него плохо получалось их показывать, не знаю. Но его лицо было таким же безразличным, как и теперь. В тот день, когда мы с Саске подружились, он попросил меня научить его улыбаться, — вспомнил я. — Постепенно он стал улыбаться,
Я покачал головой.
— Со мной Саске всегда был собой, а вот с другими…
— Знаешь, Наруто, — голос Итачи дрогнул. — Может быть, тебе и не казалось… Есть такая штука самогендзютцу.
— Самогендзюцу? — переспросил я, не понимая, к чему он клонит.
— Да, — кивнул Итачи. — Некоторые шиноби могут накладывать гендзюцу сами на себя. Ставить ментальные закладки, как надо действовать в той или иной ситуации. Что–то вроде программы актёрской игры. Тебя смешат и ты смеёшься. Или наоборот, тебя злят, а ты остаешься спокойным. Или враг хочет напугать тебя, а ты радуешься…
— Я понял, о чём ты, — кивнул я. — Так ты думаешь, что Саске…
— Да. Он честно об этом говорил, но я не понял сначала, пока ты не сказал про улыбку, — кивнул Итачи.
— То есть ты хочешь сказать, что с самого детства Саске не испытывал эмоций? И все его чувства были лишь самогендзюцу?! — воскликнул я не веря.
— Совсем не испытывать чувств не получается, — мотнул головой Итачи. — Когда мы… В общем, когда мы менялись глазами, то он сказал мне, что уничтожил ненависть ко мне, которая мешала ему, но вместе с ней пропали и многие другие чувства, он реагировал только на что–то действительно сильное, типа любви… А чтобы хоть что–то чувствовать он использовал систему самогендзюцу.
— Он просто хотел хоть что–то чувствовать, — прошептал я, вспоминая безучастное детское лицо Саске и то, как я старался хоть чем–то его развлечь, развеселить или порадовать. — А сейчас?
— Думаю, что из–за запечатывания десятихвостого у него просто могли сгореть все ментальные закладки на самогендзюцу, — подумав, ответил Итачи.
— Вот так вот живёшь с человеком и вообще потом оказывается, что ты его почти и не знаешь, — пробормотал я, думая о том, что Саске, наверное, тоже обо мне и моих «проблемах» вряд ли догадывается. К тому же у него явно выше крыши своих трудностей…
Через полчаса нас позвал Хаширама, который вместе с Цунаде закончил осмотр. Наши правящие светила от медицины сказали, что физически Саске здоров, но есть некоторые проблемы, поэтому они зайдут к нему ещё и завтра, не прибавив этим ни мне, ни Итачи оптимизма. Тем более, что выглядели оба несколько подавленными и задумчивыми.
В комнату Саске мы вошли всей толпой. Он лежал на кровати, на животе у него разлеглась Ева, которую мой друг почёсывал за ушком.
— Привет, Саске, — чуть ли не хором поздоровался народ.
— Привет, — Саске безразлично оглядел компанию и махнул рукой. — Ну, рассказывайте, как ваше ничего?
—
Лисица фыркнула:
— Тебе не говорили, что показывать пальцем некультурно!? Укушу вот, будешь знать, как пальцами тыкать в прекрасную меня!
— Извини его, пожалуйста, Ева, да? — просительно сказала Карин. — Мой парень иногда ведёт себя совершенно безобразно.
— М… — Ева оценивающим взглядом прошлась по Суйгетцу. — А он ничего так. И этот торчащий клычок довольно миленький…
Саске отчего–то закашлялся.
— Так вы встречаетесь? — спросил он.
— Ага! — выпалила Карин. — Во время войны я поняла, что жизнь так коротка и ты был во многом прав, Саске, надо жить сегодняшним днём и…
— Да–да, попробуй, откажи этой женщине, когда она припёрла тебя к стенке и пообещала убить в случае, если мой ответ ей не понравится … — перебив подружку, пробурчал Суйгетцу, деланно вздыхая.
— Молодцы, я в вас верил! — изобразил слабую улыбку Саске.
— Нам даже дом выдали, как молодой паре, в новом квартале, который построили рядом с твоим будущим приютом… — сказала Карин, — мы будем недалеко жить от квартала Учиха.
— Рядом с приютом? — удивился я. — С каким ещё приютом? Я что–то пропустил?
— Саске, при планировке Конохи, на своих землях, где разрушились дома, разместил большой детский приют, его уже начали строить, — пояснила мне Сакура. — Думала, ты знаешь…
— Это правда, отото? — спросил Итачи, кажется, не для меня одного это стало новостью.
— Да, я вроде бы говорил, — пробормотал Саске. — Хотя я про это стольким говорил, что мог забыть сказать вам. Я решил открыть сиротский приют в Конохе, а то постоянно войны какие–то, да и шиноби много гибнет на заданиях. Не хочу, чтобы дети оставались одни, как мы с Наруто. Сначала думал закупать земли, но после разрушения Конохи свободного места образовалось много… так что…
Ага и этот человек час назад втирал нам, что всё делал только ради риннегана… Ох, Саске, Саске. Мы с Итачи переглянулись, по–видимому, подумав об одном и том же.
— Как Неджи? — спросил Саске, видимо, чтобы перевести тему.
— С ним всё в порядке, — ответила Сакура. — Немного подлечили и он, не так давно вместе с нами вернулся в Коноху. О, кстати, тот блондин, ну помнишь, — Сакура смутилась. — Он ещё был в «Акацуки», тот, что Гаару–куна похитил…
— Дейдара? Что с ним? — поднял бровь Саске.
— Его забрали в Скрытый Камень и хотят посадить в тюрьму.
— Ты его спас, Саске? — снова удивился Итачи.
— Да, — кивнул мой друг. — Он вообще–то хороший. Его можно поставить на путь истинный. Просто он очень молод и импульсивен.
— С последним не могу не согласиться, — хмыкнул старший Учиха, но больше ничего не добавил.
— Просто его энергию надо в мирное русло направить, — махнул рукой Саске. А потом внимательно посмотрел на меня. — Ну, а у тебя, чудо ты моё, как дела с Хинатой?