Всё было совсем не так
Шрифт:
Да, блин, уже тридцать восьмую жизнь собираюсь! Задолбало! Собираюсь, собираюсь, да всё не высобираюсь! Как же меня бесит эта предопределённость, только я обрадовался, что всё меняется, как — на тебе! — напомнили. Мой друг на мою реплику никак не отреагировал, как будто ничего другого от меня не ожидал, и мне стало полегче.
Надо мной все начали смеяться, кроме Саске, которого, казалось, одноклассники лишь раздражали, и Хинаты, потому что она никогда надо мной не смеялась. Но остальные просто ржали, особенно старался Инузука Киба, терпеть его не могу, ничем меня не лучше, такой же обалдуй, вообще–то, а
— Наш дурачок научился метать кунаи и сразу возомнил себя Хокаге? — под смех одноклассников стал дразнить меня Инузука.
Я хотел ему врезать, но, как назло, споткнулся о собственную ногу. Смех стал ещё громче, мне было стыдно из–за Саске, вдруг он подумает, что связался с каким–то неудачником. Но и споткнулся я неспроста, опять эти «кукловоды» постарались. Видимо, остаётся мне, как и во всех других жизнях, быть посмешищем в классе. Я поднялся и сам засмеялся, как я обычно делаю. Но уж будь уверен, Инузука, на экзамене чунина я тебя не пощажу, уделаю так, что тебя родной Акамару не узнает.
Учиха куда–то ушёл после учёбы, а я побродил по деревне. Гневные взгляды, шепотки в спину, пара камней, брошенных несколькими женщинами, нет, ничего не изменилось. Люди, которым я докажу, что достоин лучшего отношения, пусть им всем будет стыдно в тридцать восьмой раз!
Вспомнив про Инузуку и его насмешки, я прокрался до его дома и написал на стене напротив окна его комнаты: «Инузука Киба — долбоёб». Коротко, ёмко и всем всё понятно. Когда изучу пару техник, можно будет поприкалываться над этим придурком более основательно, а пока только простые методы «мсти».
Весьма довольный собой, я отправился к особняку.
— Мито–сан, я пришёл! — поприветствовал я с порога домоправительницу, когда вечером вернулся. С этой женщиной мы подружились, Саске посоветовал мне больше хвалить её стряпню, и я старался. Всё таки несмотря на мой общий суммарный возраст, иногда я совершенно не понимаю, как и что мне делать в некоторых ситуациях. Но совет, кажется, сработал…
— Наруто, мой руки, молодой господин уже перекусил и сказал накормить тебя.
— А где Саске? — удивился я, хотя понятно, что он не обязан ходить за мной за ручку и отчитываться, куда пошёл, но последние две недели мы с ним были просто не разлей вода.
— Вроде бы в клановую библиотеку пошёл, — неуверенно сказала Мито–сан, накрывая стол для меня. Передо мной поставили миску с бульоном, ломтиками курицы и чего–то ещё, я сделал пробу и довольно промычал.
— Вкусно? — спросила Мито–сан.
— Что это? Вкуснее этого супа я не пробовал за всю свою недолгую жизнь!
— Скажешь тоже, — Мито–сан чуть покраснела и махнула на меня рукой. — Простой мисо–суп с курицей и тофу.
Я заработал ложкой, показывая, как мне нравится, мисо действительно был очень вкусным, а я очень голодным, потому мне домоправительница еще потом добавки положила. После я в одиночестве потренировался в метании сюрикенов, пытаясь повторить подвиг с символом Конохи, но у меня он немного кривоватый выходил и раза в три медленней, чем у Учиха. Хотя к концу тренировки мне удалось завершить символ из двадцати кунаев всего за три минуты.
Саске вернулся, когда уже пора было ложиться спать. Хотел рассказать мне историю на ночь, но я спросил:
— Слушай, а ты вчера слово такое сказал
— Эм… — замялся он, но всё же ответил. — Это один из секретных языков нашего клана. Хочешь, и тебя научу? Мы точно будем с тобой в одной команде, поэтому хорошо, если у нас будет свой секретный язык.
Меня так и подмывало спросить, откуда эти знания про то, что мы будем в одной команде. Я и так уже понял, что Саске не так прост, но задать этот вопрос не решился, иначе мне потребовалось бы выдать и свой секрет, а я уже один раз попытался, психанув, и всё закончилось новым рождением и обоссаными пелёнками. Кто знает, может и ему нельзя рассказывать свой секрет, поэтому мне остается только догадываться и строить предположения.
— Да… Давай, рассказывай свой язык.
— Ну… — Саске задумался. — Если, например, ты хочешь предупредить об опасности, то надо сказать, эм… «atas!»
— Atas! — повторил я. Учиха кивнул.
— Если в присутствии врага ты хочешь что–то метнуть, а я на твоём пути, то надо сказать «Padai!»…
За вечер мы выучили пару десятков команд на разные случаи жизни шиноби, а также названия отдельных предметов, мебели и оружия.
— А скажи мне что–то подлиннее, чем просто команды, это же язык, — попросил я. — Какую–нибудь фразу.
— Что тебе сказать? — спросил Саске.
— Ну, что–нибудь о таком… — я задумался, — скажи, про Коноху и дух шиноби!
— Tam russkyi duh, tam Rus'u pahnet? — он отчего–то захихикал. — Всё, пора спать, Наруто, а то мы тут договоримся с тобой.
Вечером следующего дня мой друг марал чернилами свитки, что–то бормоча себе под нос. Я рисовал гору Миобоку цветными карандашами, хорошо, что Учиха не видел её, и спишет на мою неуёмную фантазию психоделические грибы и растения. Заностальгировал что–то по своим друзьям–жабам Гаматацу и Гамакичи, сейчас они, наверное, ещё головастики…
— Наруто, — позвал меня Саске, оторвав от изображения бровей будущего учителя жабьего отшельника Фукасаку–сана. — Иди сюда, у меня есть новые крутые тренировки!
Я подошёл к нему и заглянул в его свиток. Упражнения для зрения утром, днём и вечером. Посмотрите налево, посмотрите направо, направьте чакру в глазное яблоко. И недоумённо посмотрел на друга, не решаясь сказать вслух о том, что это просто гимнастика для глаз, а не тренировки.
— Да ты просто ничего не понимаешь! Смотри! — он открыл передо мной книгу легендарных шиноби и ткнул на изображение Мудреца Шести Путей. — Помнишь, я про него тебе читал? Такие глаза, как у него, называются риннеган.
После этого Саске напомнил о легенде, однажды рассказанной мне в стране железа Тоби, как Рикудо, Мудрец Шести Путей, разделил свою силу между своими сыновьями, которые основали кланы Учиха и Сенжу.
— Сейчас из Сенжу в живых осталась только одна Цунаде, а из Учиха — я и Итачи, — закончил он. Меня так и подмывало спросить его, откуда же эта информация о бабуле Цунаде, ведь та ушла из деревни более двадцати лет назад, после второй мировой войны шиноби, и вернётся только через шесть лет, но смолчал, больше удивляясь его спокойному произношению имени брата, ведь раньше, в прошлых жизнях, наш «мститель» даже не мог его произнести, лишь говоря «один человек», но никак не по имени.