Все, чего я никогда не хотела
Шрифт:
* * *
Прошла целая неделя, а Роману лучше не становилось. Мне же становилось все тревожнее и тревожнее.
Настали зимние каникулы. Я никак не могла сосредоточиться на учебе, пока Роман был в больнице. Мне едва удалось вовремя подать заявление в колледж, хотя, к счастью, я начала так рано, что ко времени, когда Роман был госпитализирован, мне почти ничего не нужно было дорабатывать.
А за четыре дня до Рождества раздался звонок.
— Майя! Езжай в больницу, сейчас же! — Это был Зак,
Я даже не удосужилась спросить, что случилось. Просто схватила ключи от папиной машины и погнала к больнице.
Родители были в ужасе и потрясены, когда узнали обо всем, что произошло, но, с другой стороны, мои отношения с отцом постепенно налаживались. Должно было пройти еще некоторое время, прежде чем мы могли вернуться к прежнему положению вещей — если такое вообще было возможно — но прогресс был налицо.
Тем не менее, единственное, что меня сейчас волновало — это Роман. Почему Зак позвал меня так срочно? Роман очнулся? Или он…
Сердце сжалась так сильно, что я чуть не потеряла сознание прямо на водительском сиденье. Нет, нельзя об этом думать! Нужно сохранять позитивный настрой.
Тем не менее, холодный пот выступил у меня на лбу, а ладони заскользили по рулю. Чудом мне удалось без проблем доехать до больницы и подняться к Роману.
Когда я добралась до палаты, то почти пожалела, что вообще сюда явилась. Все наши были в сборе, и на их лицах отпечаталось одно и то же выражение. Опустошение.
Я замерла, все мое тело оцепенело: Зак был жутко мрачен, что ему было несвойственно, Жизель громко плакала, у Адрианы покраснели глаза.
Карло и Паркер стояли по обе стороны двери, как часовые, с опущенными глазами и напряженными плечами. Когда я приблизилась, Карло поднял голову, его глаза были полны грусти и сочувствия.
Он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но я лишь покачала головой и открыла дверь. В горле застрял ком.
Сначала я обратила внимание на полную тишину. Мониторы больше не пищали.
Роман лежал в той же позе, в которой он был, когда я в последний раз навещала его. Он будто застыл.
Я подошла, чувствуя себя не лучше зомби, и уставилась на его лицо, мое сердце яростно билось о грудную клетку.
— Роман? — мой голос дрожал.
Тишина.
— Роман?
Снова ни звука.
Я глубоко вздохнула, отказываясь верить в такой исход. Это не могло быть правдой. Словно вся тяжесть переживаний разом опустилась мне на плечи. Я взяла руку Романа в свою, впиваясь в нее пальцами.
— Роман! Роман, пожалуйста, очнись! — Мой голос надломился. — Пожалуйста! Просто открой глаза — ради друзей, ради твоей семьи, ради меня. Прошу тебя…
Ни единого движения. Грудь сдавило, стало тяжело дышать, во мне поднялась паника. Я схватила его за плечи — даже не подумала, что могу причинить ему боль. Единственное, чего я пыталась добиться — это заставить его открыть глаза, чтобы я могла снова взглянуть в эти фиолетовые омуты. Мне было все равно: пусть кричит на меня, проклинает или вообще
— Ты не можешь вот так меня бросить. — Мой голос звучал негромко, и я едва могла видеть сквозь слезы. — Я знаю, что у нас… у нас были разногласия, но я… я не могу… — О боже, я не могла дышать. — Пожалуйста, очнись. Пожалуйста, прошу тебя, умоляю! Ты мне нужен! — Я положила голову ему на грудь, внезапно почувствовав себя обессилившей настолько, что не могла дальше держаться в вертикальном положении. Мои плечи дрожали. — Я люблю тебя. Ты не можешь… — Я зажмурилась, пытаясь взять себя в руки, но это не сработало.
Я не могла поверить, что больше никогда не услышу его голос. Никогда вновь не поцелую его. Не обниму. Не увижу, как он хмурится и называет меня идиоткой.
Послышался сдавленный смех. У меня перехватило дыхание.
Минуточку! Смеялась вовсе не я!
Я медленно подняла голову и вскрикнула, когда встретилась взглядом с Романом. Он смотрел на меня полураздраженно, полунасмешливо.
— Знаешь, ты очень громкая, когда плачешь, — произнес он, прищуриваясь. — Это раздражает.
Я уставилась на него, слишком ошеломленная, чтобы говорить. Я бредила? Или спала? Может, мне явился его призрак?
А потом я услышала это. Смех.
Паркер, Зак, Венеция, Жизель, Рико, Адриана и даже Карло ввалились в палату. Адриана и ребята согнулись пополам, они смеялись до слез. Лицо Венеции покраснело, она бросила на меня извиняющийся взгляд, хотя ее рот подозрительно подергивался. Жизель выглядела смущенной.
Я немедленно встала и прищурилась.
— Что, черт возьми, происходит? — рявкнула я, поворачивая голову к ухмыляющемуся Роману.
— Ох, ты бы себя слышала, — выдохнул Паркер. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ты нужен мне! — повторил он писклявым голосом, изображая меня.
— Так вы мне солгали? — пробормотала я, сжимая кулаки. — Вы обалдели?!
— Да ладно тебе, Майя, не злись. Это была просто шутка, — примирительно произнес Роман, беря меня за руки.
Я строго посмотрела на него, хотя чувство облегчения пронзило меня с ног до головы. Он не умер. Он жил! И очнулся. Тем не менее, я треснула его по руке, отчего парень вздрогнул.
— Эй! То, что я в сознании, еще не значит, что я выздоровел! — возмутился он, а потом улыбнулся. — Есть гораздо более приятные способы обращения с теми, кого любишь.
Эти слова вызвали новый всеобщий визг, и я почувствовала, как румянец охватил все мое тело. Боже мой. Я призналась ему в любви. И он услышал меня.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — буркнула я, пытаясь вырваться. — Я… ты ослышался.
Роман хмыкнул. На его лице явно читалось: «Ага, конечно».
— К тому же, это ужасный розыгрыш. Когда ты очнулся?
— Прямо перед тем, как я тебе позвонил, — Зак, казалось, немного успокоился, но все еще посмеивался. — О, не злись, Май-Май! Разве это не лучше, чем просто сказать, что он пришел в себя?