Всё, что было, было не зря
Шрифт:
Я хихикнула.
– Что?
– Да, вот, подумала, что у меня всё не как у людей.
– В смысле? – заинтересовал он.
– Ну, сначала рожать буду, а потом только… ну… - я смутилась.
– Я понял, - весело заулыбался Шан. – А потом только испытаешь все прелести супружеского ложа, да? Но, малышка, мне казалось, мы этот этап прошли вчера и почти по правилам. Не успели только обряд пройти перед этим, - подмигнул он.
И столько предвкушения было в его голосе, что я, кажется, покраснела ещё больше. А он наоборот, громко застонал и откинулся на подушки.
– Бездна! Твой румянец сводит меня с ума! Ладно, что там
– Поселяюсь в доме вроде бы как мужа, живу рядом несколько месяцев, а только потом понимаю, что такое семейный быт, - охотно поддержала я смену темы.
– А что тут не так? – не понял меня лекан.
– У нас в мире в основном сначала пара знакомится, потом съезжается, живёт какое-то время вместе, проверяя свои отношения на прочность бытом, а только потом, когда понимают, что их всё устраивает, женятся.
– Странные порядки. У нас не так.
– Знаю. У вас сейчас те же нравы, что были у нас несколько веков назад, - кивнула я. – Но я не жалуюсь, не подумай. Просто… странно всё это.
– Кстати, о странностях, малышка. Мне не нравятся твои фразы, типа «вроде бы как муж» и прочее, - сказал он и, перекатившись на бок, навис надо мной. – Никаких «вроде бы как». Я уже сказал, что отсрочка нашего обряда зависит лишь от твоей способности добраться до храма. Но, чтобы не было никаких сомнений… - он стянул с моего безымянного пальца колечко, которое досталось мне в наследство от Сашии, а вместо него надел другое, с удивительнейшей красоты сапфиром, окружённым россыпью мелких алмазов. – Ирина Гусарская, в этом мире именованная Айрин Дар-Са-Ран, примешь ли ты мою любовь, мою верность и мой брачный обет, назовёшься ли именем рода Сыз-Ар-Чи?
А у меня язык отнялся от самого восхитительного предложения, которое я когда-либо слышала! Не то, чтобы мне их делали регулярно и часто, просто книги, фильмы и свой, какой-никакой, но опыт позволили судить довольно объективно.
– Ну? – поторопил он меня, счастливо улыбаясь.
– Да! – с такой же улыбкой ответила я. – Конечно, да!
– Тогда, последний вопрос, - лукаво спросил он. – Примешь ли ты меня в свои супруги со всеми моими недостатками и достоинствами, таким, каков я есть, был и буду, назовёшь ли меня своим единственным, потому что рождена быть моей?
У меня от этих слов мурашки по коже прошлись строевым маршем от головы до пяток и обратно – такими важными, если не сказать судьбоносными, они показались. Но, тем не менее, ответить я могла лишь одно:
– Да!
А Шанрэл, победно улыбаясь, продолжил говорить:
– А я в ответ беру в супруги тебя, со всеми твоими недостатками и достоинствами, такой, какая ты есть, была и будешь, называю тебя своей единственной, потому что люблю и потому что ждал твоего рождения, чтобы соединить наши жизни!
Если бы я была более впечатлительной или суеверной, то поклялась бы, что раздавшийся за окном гром и сверкнувшая молния – результат прозвучавших слов. Вот только хоть я и жила в сказке, где жизнь сплошь и рядом пронизана магией, всё равно оставалась в какой-то степени реалисткой. А потому сразу же вспомнила, что погода хмурилась весь вечер, тёмными облаками, нависшими в небе, обещая вот такую грозу. И всё же…
– Это, ведь, были не просто слова, да? – осторожно спросила я, глядя на теперь уже, кажется, жениха.
– Да, - всё ещё довольно улыбаясь, ответил он.
– И они имели какую-то особую ценность?
–
– И будут иметь последствия?
– Будут.
– И?..
– И ты узнаешь подробности в своё время, обещаю, - поцеловал он меня в кончик носа и принялся вставать. – Просто я не мог больше ждать.
А я даже не расстроилась из-за его такого ответа, потому что знала, что он на самом деле мне всё расскажет. Чуть позже, но кому какое дело? Главное, ведь не это, а то, что он действительно любит меня и нашу дочь.
– Шан? – позвала я его уже на самом пороге.
– Да, родная? – обернулся он.
– Ты сегодня вернёшься? – тихо спросила я.
– А ты этого на самом деле хочешь? – внимательно посмотрел он на меня.
– Да.
– Тогда, вернусь, любимая. А теперь спи. Я ещё немного поработаю и скоро приду. Сладких снов.
А я, счастливая, обняла его подушу и тут же заснула.
Шанрэл
«Моя! Отныне и навсегда теперь только моя!» - всё пело у него внутри, пока он спускался к себе в кабинет. Решение слегка ускорить их обряд пришло спонтанно и пока он ехал из храма обратно в замок. Собственно, по этой же причине он задержался – вернулся в город, чтобы найти ювелира, который бы торговал особыми камнями, имеющими свойство накопителя. И буквально сразу, как только мастер выложил перед ним требуемое, его взгляд привлёк тот самый сапфир, который сейчас покоился на пальчике его драгоценной, да-да, супруги. Его цвет так сильно напоминал её глаза и казался созданным именно для неё. А вслед за ним он подобрал и алмаз, из которого позже сделал десяток мелких, опоясывающих центральный камень. Белое золото у него было в замке, поэтому Шан тут же поспешил расплатиться с ювелиром и помчался домой.
Там, решив кое-какие из самых срочных дел, он спустился к себе в лабораторию и принялся за создание собственного оберега для Айрин. Работа была до безумия кропотливая, да и не брался он за инструмент уже более трёхсот лет. Когда-то, пока память к нему ещё не вернулась, он увлекался созданием «пустышек» - так назывались украшения, в последствие напитанные магией и превращённые в амулеты или артефакты. Но и как простые драгоценности они тоже могли использоваться, просто тогда это была нерациональная трата материала.
И вот сейчас он решил возобновить своё увлечение ради одной единственной вещи – кольца-оберега для Айрин. А пока создавал его, решил помимо основной функции, заключённой в центральном сапфире, вложить и несколько иных, используя при этом алмазы. Благо, что эти камни, сами по себе, могли впитывать огромное количество силы, даже будучи самого маленького размера. Потому и ценились в этом мире так высоко. Вот Шан и решил, чего зря добру пропадать, и вложил в каждый из десяти камней, свой особый заготовленный рисунок заклинания, активизирующийся, в случае чего, с помощью силы, накопленной в сапфире. Такая паранойя в его случае была вполне обоснованной, потому что мало того, что любимая оказалась той самой, рождённой специально для него половиной его души, так ещё и кто-то открыл на неё охоту. Причём, относительно удачную. Уже дважды он не уследил за ней, и дважды она спаслась лишь чудом. Больше повторения подобного он не хотел, поэтому решил сделать свой подарок для обряда не просто особенным, а чрезвычайно особенным и, что самое главное, по-настоящему оберегающим.