Всё, что нужно мне
Шрифт:
– Ждете кого-нибудь?
– Нет, – я покачала головой, толкнула тяжелую дверь и уставилась на Алекса. Господи, как я по нему тосковала. Как изводилась от ревности все эти дни! Но не звонила… все равно не звонила. Хотела, чтобы он пришел ко мне первый.
– Привет…
Няня очень старалась, но не сумела скрыть любопытства. Вообще-то без этого можно было обойтись, но я поддалась порыву:
– Привет, Саш… Знакомься, это – моя палочка-выручалочка – Галина Павловна. А это Александр, папа Этель.
–
Алексу понравилось то, что я его представила. Он не улыбнулся, но… что-то смягчилось в его взгляде, когда он снова на меня посмотрел. А уж когда наклонился, чтобы поцеловать нашу дочь – вконец размяк. Она обняла его за шею и сжала ручки что есть сил. Так она демонстрировала свою любовь и привязанность.
– Правда? Я не замечала… Думала, схожесть усматривается только на детских фото.
– У меня опытный взгляд, - вздернула нос няня. И уж теперь окончательно засобиралась домой. Шарф, шляпка, сумочка… И вот мы наедине… Впервые с той безобразной ссоры.
– Я должен извиниться.
– Я должна извиниться…
Переглянулись. Улыбнулись синхронно… Но почему-то под его потеплевшим взглядом я вновь стушевалась. Опустила глаза в пол и уставилась на пакет, который он принес.
– А это…
– Да так, кое-что к столу. И вино. Я, кажется, у тебя все выпил.
– Ну, значит, давай разбирать пакеты… А извиняться будем потом. Ты голодный?
Да… Судя по взгляду - очень… Я задрожала мелко-мелко. Как от озноба, хотя внутри стало жарко, словно в аду. И этот жар, вырываясь наружу, обдавал щеки и спускался вниз по груди…
«Нет, Соня! Так дело не пойдет. Вам нужно поговорить! Потому как постель ничего не решает. Зато усложняет все, как ничто».
– Эм… Ну, Ленка готовила утром яич…
Он даже не договорил. «Заткнись» в моих глазах проступило так ярко, что… этого просто не пришлось произносить вслух.
– В общем, можно перекусить, да, – вовремя поправился Алекс. И улыбнулся. Я уже понимала, что он испытывает какое-то ненормальное удовольствие от моей ревности. Но мне самой от этого нового, незнакомого раньше чувства (ревность к отцу – это все же другое) было не по себе. Оно будто подчеркивало мою хрупкость и уязвимость. Оказывается, чтобы меня раздавить, нужно было так мало…
– Я что-нибудь сейчас соображу. А ты… если хочешь, искупай Этель. Вряд ли она отлепится от тебя в ближайшее время. – Я покосилась на дочь, которая действительно выглядела так, будто готовилась провести в объятьях отца всю жизнь, и потрепала ее по щечке.
– Искупать?
Алекс явно напрягся.
– Ну, да. А что? У тебя с этим какие-то проблемы?
Он облизал губы и странно дернул головой, отгоняя от себя какие-то неприятные мысли.
– Нет. Я справлюсь.
– Только не позволяй ей сидеть в воде слишком
Час – не час, но Алекса и впрямь не было очень долго. Я уже нарезала сыр, фрукты, а потом, подумав (ну, что это за еда?!), выложила на тарелки приготовленную домработницей пасту.
– Извини, что долго. Этель заставила меня прочитать сказку.
– Этого следовало ожидать. И что? Она уснула?
– На первой же странице. Я так и не узнал, чем закончится история феи.
– Все истории, как правило, заканчиваются одинаково.
– Надо полагать, хеппи эндом? – Алекс криво улыбнулся, но за этой улыбкой не скрылась плещущаяся на дне его глаз тоска.
– Ну, это классика.
– Жаль, случается такое только в сказках.
Я почувствовала момент, когда он захлопнулся. Даже воздух между нами стал как будто другим. А сам Алекс отвернулся, под предлогом поиска штопора, который лежал у него прямо под носом.
– Не только…
– Ох, Соня…
– Не только, Алекс! Не только… Все исключительно в наших руках.
– Саша…
– Ч-что? – Алекс так резко сменил тему нашего разговора, что я не успела перестроиться и ухватить, куда он клонит.
– Когда ты представляла меня няне Этель, ты назвала меня Сашей.
– Эм… Да. Думаю, ей так привычнее. А что? Не надо было?
– Нет. Мне понравилось. Меня так мама называла. И отец.
Я знала, что случилось с его родителями. И потеряв мать еще в раннем детстве, понимала его как никто. Это во многом нас сближало. Еще тогда. Четыре года назад… Воспоминания о том времени накрыли меня с головой. Я смотрела на этого большого мужчину, и меня переполняла, захлестывала и утаскивала в неведомые дали… нежность.
– А хочешь, я всегда буду звать тебя так? – подошла ближе. Обняла медленно. Я не знаю, почему в моих движениях рядом с ним появлялась эта тягучесть, не представляла, чем она была вызвана. Просто по той настороженности, с которой Саша теперь смотрел на мир, понимала – так надо. И действовала интуитивно.
– Всегда – это очень долго.
– Это бесконечно. Как и моя любовь к тебе.
– Ох, Соня, - снова повторил он. Поднял руку и тоже медленно накрыл мой затылок распластанной ладонью.
– Я не шучу. Я долго думала над всем, что ты сказал. И не сказать, что я не понимаю, о чем ты. Да… Я самовлюбленная. Избалованная. И честолюбивая. Но за тех, кого люблю, я раздеру глотку.
– Я очень изменился.
Опять двадцать пять! Ну, не спорить же с очевидным. Гораздо больше меня волновало другое…
– А твои чувства ко мне… - облизала губы, - они изменились, Саш?
Он как-то так… Судорожно, будто бы через боль, выдохнул, дернул головой, что, наверное, означало «нет», и, вжав меня в себя еще крепче, коснулся губами.