Все, что она хочет
Шрифт:
– Где пропадаешь?
– послышался его совершенно трезвый голос.
– Я недалеко, в «Парке Розы». Попал в небольшую аварию.
– В аварию?
– В голосе - истерическое беспокойство.
– А я думал - где ты задержался? Вызвал скорую? Как себя чувствуешь? За тобой приехать?
– Не надо приезжать, я в порядке. Отделался царапиной. Сейчас сам увидишь, - успокоил Марк.
– Вы там еще не все мясо употребили?
– спросил и почувствовал голодное урчание в желудке.
– Мяса хватит на три дня. Давай приезжай поскорее, а то я заскучал, честное слово. Ты не представляешь, бади, какие зануды родственники жены. Все эти тетушки и дядьки... Разговоры
– Ладно, потерпи. Скоро буду.
Марк отключился, положил телефон на место экраном вверх. Осторожно, чтобы не задеть знак с переходящей дорогу импалой, вывел машину на проезжую часть и нажал педаль газа.
16.
Ощущая нестабильность в голове, ехал не спеша. Через шесть минут с секундами - согласно бортовым часам миновал юго-восточные ворота Бел Эйр и свернул на Бел Роуд. Встретилась полицейская машина. Марк прикрыл рукой окровавленную щеку - никогда не знаешь, что на уме у служителей порядка. Подумают - бандит проник на территорию для избранных. Остановят, начнут выяснять, откуда кровь да где боковое зеркало. А Марку не до того: только что мафиозную разборку пережил, на полицейскую сил не осталось.
Разминулся с их машиной и прибавил скорость показать - он здесь свой. Местные жители любят лихачить. И имеют все условия - дороги гладкие, повороты некрутые, пешеходов нет. Потому что нет тротуаров. Вместо них каменные стены, наглухо закрывающие территорию усадеб. Суровость стен смягчают изящные кипарисы и кустарники. В одном месте вместо кипарисов - деревья, подстриженные в виде рюмок, здесь жил бывший президент и актер, который лет десять назад умер.
Осталось проехать две усадьбы и покажутся ворота во владения Старки.
Металлические ворота с узорами-завитушками распались посередине , как только Марк подъехал. Оставил машину на траве, вышел и увидел спешащего навстречу Зака - в черной майке с белым текстом: «Я люблю Техас». Слово «люблю» было изображено не буквами, а в виде красного сердца. Под надписью - очертания штата и большая, желтая звезда.
У себя дома приятель всячески подчеркивал - откуда родом. В гостиной над диваном повесил репродукцию с картины художника-земляка - желтые цветки-кореопсисы, зеленый дуб и серое небо, в тон которому покрасил стены. В других комнатах взгляд непременно натыкался или на ковбойскую шляпу, или на хлыст, где-то в углу Марк видел золотую гитару - символ Остина, в туалете - флаг Техаса.
Зак подбежал, обнял.
– Ну, рассказывай, что с тобой приключилось?
– приступил он к расспросам, дохнув плотным пивным облаком.
– Долго рассказывать. Сначала нужно обработать рану.
– Рану?
– Зак разжал объятия, отодвинулся, осмотрел лицо Марка в свете близкого фонаря. Заметил темные разводы.
– Кровь! Что произошло?
– Бросил быстрый взгляд на машину. Левое боковое зеркало отсутствует. Это серьезно.
– На тебя напали? Ограбили? Где они? Слушай, у меня есть ружье. Если хочешь, поедем их напугаем, пока далеко не ушли.
– Не надо. Никто меня не грабил. Я же говорил - попал в аварию.
– Кто виноват? Вызвать полицию? Приедут через пять секунд, они тут поблизости курсируют.
– Не надо никого вызывать...
– устало проговорил Марк.
Теперь он на дружественной земле и можно отпустить напряжение, державшее последние полчаса. Отпустил и сразу ослаб - в висках тошнотное давление, в коленках дрожь. Недавние события: встреча с Тиффани, потом с ее похитителем или опекуном -
Марк пошатнулся, Зак поддержал за плечи.
– Есть хочешь?
– Хочу.
– Сейчас организуем. Пойдем в дом.
– Только не через парадный вход. Гости испугаются.
– Пройдем через боковой, сразу на кухню.
Дом у Старки двухэтажный, просторный, не холодно-величественный дворец, как большинство в этом районе, а уютный, скромно-богатый - с четырьмя белыми колоннами у входа, портиками и высокими окнами. Двери имеются со всех четырех сторон, к парадной ведет асфальтовая дорожка, к остальным - тропинки по траве.
Открытых лужаек в усадьбе Зак не оставил: насадил по своему вкусу пальм и кустарников, между ними наставил кичевых скульптур и фонтанчиков - по просьбе жены. Вторая уступка ей - позволял кормить себя исключительно итальянской пищей - всеми вариациями лазаньи, ризотто и супов-минестроне. На том уступки родне кончались. Начиналось высокомерие, с которым он отзывался о национальных особенностях выходцев с Аппенин.
– Не представляешь, какие они хаоты и вообще придурки, - рассказывал как-то Зак.
– Другого слова не подберешь. Единственное, что у них хорошо получается, это гордиться искусством средневековья. Леонардо и Рафаэль, Колизей и Пизанская башня. Но это в прошлом. Им никакой работы нельзя поручить, самой простой. Вот пример. У меня есть домик в Калабасасе, на холме - отличное место, чтобы скрываться от суеты Лос Анджелеса. Как-то попросил племянника Натали сделать еще одно окно в стене. Объяснил ему, нарисовал место, говорю: окно должно быть вот здесь. Что ты думаешь? Через пару дней приезжаю - окно рядом.
Территории освещена невысокими фонарями под старину, по ней бродили гости, держа пластмассовые тарелки с пищей. Ели руками, громко разговаривали, смеялись. На хозяина с новым гостем внимания никто не обратил.
– Чтоб они все испарились, да побыстрее...
– от души пожелал Зак.
– Хорошо, что день рожденья раз в год, а не каждый месяц. Я бы с ума сошел... Не волнуйся, Марк, сейчас займемся твоим здоровьем. Позову Натали, она знает, что делать. И кровь умеет останавливать, и раны обрабатывать. Профессионал насчет медицинской помощи. Кроме больных, на троих детях натренировалась, можно доверять.
Вошли через боковую дверь и оказались на кухне, которая занимала все правое крыло. Собственно, это был целый комплекс или домашний ресторан, где свободно разместились бы человек пятьдесят. По стенам - столики, ящики, навесные шкафы в нежно-зеленом цвете, который называют салатовым. В том же тоне встроенные аппараты и занавески на окнах. Глупейший цвет для мебели, по мнению Марка. И Зака. Но он не вмешивался: кухня - чисто женская стихия, предоставил жене ее обставить.
Кухонный остров представлял из себя мраморную плиту на прямоугольной, деревянной тумбе со множеством выдвижных ящиков в той же цветовой гамме. Направо длиннейший дубовый стол со стульями по сторонам. В центре его полукруглый черный горшок с землей и стоячим, сухим стеблем - он то ли давно отцвел, то ли сухое состояние - его обычный вид. На ближнем конце стола ваза в виде решетки на круглом основании, в ней куча зеленых яблок. На другом конце бутылки и рюмки. Там кучкой стояли дамы: трое потягивали темное вино, четвертая -пожилая и энергичная рассказывала, каждое предложение сопровождая жестом.