Все, что пожелаю
Шрифт:
— Так и быть. Но когда я посчитаю, что пора уходить, не потерплю никаких споров.
Искренняя улыбка осветила лицо девушки.
— Зачем мне спорить с вами, Диего?
Глава 14
Почему бы ей не развлечься немного? И заодно не позлить Джейка Брейдена? О, она и без того едва сумела удержать язык за зубами, когда он наговорил Лупе столько оскорбительных вещей о ней. А эта противная наглая девка Хуана? Пришлось притвориться, что она не понимает испанского, иначе высказала бы этой распутнице все, что о ней думает!
Возможно, Анжи действительно следовало бы вернуться в отель, но
Метнув взгляд на Джейка, прислонившегося к стене, Анжи невольно задалась вопросом, о чем он размышляет. Лицо под полями черной фетровой шляпы с низкой тульей было абсолютно бесстрастным. Как всегда. Лишь в очень редких случаях в глазах отражались эмоции, но только не сейчас. По большей части он держался так холодно и отчужденно, что она не могла избавиться от чувства неловкости и никогда не знала, как поступить.
Вот и сейчас он настороженно следил за ней, словно ожидая очередной выходки. Пожалуй, стоит оправдать его надежды.
Она порывисто поднялась из-за стола и ничуть не удивилась, когда он молниеносно сжал ее запястье.
— Что это вы делаете, мисс Линдси?
— Отсюда не видно танцующих. Разве мы не для этого пришли? Кроме того, вы не позволяете мне пить ничего, кроме воды, и согласитесь, взирать на вашу мрачную физиономию не так уж весело! Нечего сказать, большое удовольствие!
Джейк, тихо выругавшись, вскочил:
— Дьявол! Так и быть, но никаких плясок! Я вовсе не желаю драться на дуэли с ордой пылких поклонников!
Анжи промолчала, но, едва они оказались рядом с танцующими, ловко вывернулась, ступила в круг и, оглянувшись на Джейка, тихо рассмеялась. Значит, он все-таки не выдал себя? Только ироническая ухмылка коснулась уголков жестких губ.
Только встретив его взгляд, она прочла недвусмысленное предупреждение и поспешно отвернулась.
Играли чьяпанекас, мексиканский вальс. Взяв за руку партнера, Анжи положила свободную руку на его бедро в подражание остальным. Уже через несколько минут она запомнила все па, но все еще посматривала в сторону темноволосой девушки, танцующей рядом. Шаг, притоп, взмах. Шаг, притоп, взмах. Они весело брыкались и хлопали в ладоши. Партнер Анжи засмеялся и счел за лучшее представиться:
— Я Пабло Ортега. Вы способная ученица, сеньорита…
— Линдси. Анжела Линдси.
— Можно подумать, вы с рождения танцевали мексиканский вальс.
— Танцевала, только не так.
Немного запыхавшись, Анжи позволила молодому человеку обнять себя за талию и закружить, но в это мгновение снова поймала взгляд Джейка Брейдена. Он не сводил с нее глаз, прислонившись к столбу, который поддерживал низкую крышу. Одна рука покоилась на кожаном поясе, в другой — стакан с виски, и хотя поза была небрежной, от него просто исходили настороженность и готовность в любую минуту схватиться за оружие.
Все еще уязвленная его оскорбительными замечаниями, Анжи предпочла беспечно игнорировать молчаливое предупреждение. Пусть рвет и мечет, ей все равно! Да и что он может сделать? Кроме того, ей вовсе не грозит никакая опасность, настроение у всех прекрасное, почему бы не повеселиться, пока есть время!
— Caramba! — воскликнул ее партнер, когда девушка откинула волосы и принялась энергично притопывать ногами. — Такая красавица наверняка не могла прийти сюда одна! Вы вон с тем мужчиной?
— Да. Но пусть это вас
Темные глаза оценивающе блеснули. Молодой человек широко улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.
— Он не волнует меня, сеньорита, но я должен был спросить. Он так свирепо смотрит на вас, что я подумал, это ваш муж или жених. Мне совсем не хочется погибнуть от пули разъяренного мужа.
Анжи рассмеялась и бросила взгляд в сторону Джейка.
— Я не замужем.
— Bueno! [12] Мужья бывают такими несносными! А я… я смертельно ревновал бы вас, будь вы моей женой или нет. Прекраснее женщины я не видел, — пылко пробормотал Пабло, взирая на нее с такой жгучей страстью, что девушка насторожилась, поскорее опустила глаза и сосредоточилась на танце.
12
Хорошо! (исп.) то же безразличие ко всему, кроме отраженного на полотне мгновения.
Вальс кончился, и музыканты заиграли быстрый харабе, который она уже успела выучить раньше. Ортега снова потянул ее в круг, и ноги сами собой нашли ритм, а тело задвигалось под пламенную мелодию. Она вдруг вспомнила о мулатке Эжени, которая двигалась с божественной грацией и чувственностью и очаровала всех мужчин в отеле «Сен-Луис» красотой и огневой пляской.
Этот танец был таким земным, примитивным, старым как вино и таким же пьянящим. Она охмелела от власти, которую он ей давал, от восхищения в глазах мужчин и женщин, окружавших ее, и все продолжала изгибаться и кружиться, а распущенные тяжелые пряди били по плечам, и красные блики плясали на волосах.
Девушка впервые поняла, откуда в цыганах живет столь неумолимая потребность танцевать с таким самозабвением, почему они легко отбрасывают все условности и вкладывают столько страсти и эмоций в свою музыку и ее пульсирующий ритм. Она чувствовала себя художником, стоящим перед пустым холстом… та же неотступная потребность творить, разделить с окружающими мимолетную красоту и прелесть.
Тело ее двигалось словно по собственной воле, в такт быстрым звенящим гитарным аккордам. Теперь, когда волнение нарастало, Анжи легко двигалась в унисон с другими, точно так же прищелкивая пальцами, то надвигаясь, то отступая. Полузакрыв глаза, взмокшая от жары и усилий, она оказалась в самом центре толпы, озаряя партнера чувственной улыбкой. Каждое ее движение было свободным, соблазняющим, дерзким… неотразимым.
— Dios mio! [13] — пробормотал Пабло, впиваясь в нее голодными глазами. — Вы слишком прекрасны! Богиня!
Но его голос доносился словно издалека. Сначала она присоединилась к танцующим, чтобы позлить Джейка, но постепенно забылась в буйной пляске, ослепленная внутренней свободой и первобытной красотой мелодии. Почему она раньше не испытывала ничего подобного? Может, все дело в этой земле, неукрощенной, непокорной, дикой земле, давшей ей мужество и силы, наполнившей земными, непонятными самой ощущениями? Ибо теперь она способна забыть обо всем на свете, завороженная волшебством музыки и танца, сознающая лишь собственную неутоленную жажду и внезапный зов тела.
13
Господи! (исп.)