Все, что ты хочешь
Шрифт:
— Собрали всех ведьм, каких смогли взять — около сотни — и сбросили в Арку. Была теория, что от этого уровень магического фона Арки снизится. Не обратил внимания, подтвердилась она или нет… В общем, с точки зрения тогдашнего совета гильдмейстеров, нас надо было вырезать подчистую. Мы, разумеется, отбивались. К нам применили чары всесожжения, — Карвран мельком взглянул на свою руку — кровавые пятна распускались и на пальцах, и на тыльной стороне ладони, как диковинные цветы. — Те самые, которые сжигают душу вместе с телом. После них вместо трупа остается горсть жидкой биомассы. Такое пюре из костного пепла и еще чего-то, что не выгорает до
— Видела, — пробормотала Мелани. Поток информации, рассказанной отрешенным, почти монотонным голосом, слегка оглушил. Она силилась представить себе эту ложу магов… и клан убийц, в который та превратилась… и Акт Правосудия… и всесожжение… и останки сожженных, непременно в горсти, пока не впитались в землю… — Центральную площадь с обелиском видела.
— Она не центральная, она единственная. Колонны — мираж. За задними стенами домов ничего нет. Такое серое небытие, я пробовал выпрыгнуть из окна и нырнуть в него, но всякий раз оказывался на малдисском кладбище, а потом возвращался. А в пределах площади — да, там условия соблюдены. Там действительно все так, как мне нужно.
— Единственная… — Мелани представила себе сотню лет в просторной клетке и редкие перерывы визитов на кладбище. Пожалуй, от такого кто угодно рехнется. — А почему ты не залечишь раны?
— Всесожжение так не действует. Если оно уничтожает, то на совесть. Мое тело сгорело, а это — максимум, который смогла дать псевдореальность. Материализация духа.
— Значит, он все-таки есть. Загробный мир, — сказала Мелани. — Если душа настолько материальна, что может гореть от этих чар… И призраки — не остаточная энергия, а что-то другое.
— Может быть. Мы до сих пор многого не знаем.
— И что, не больно? — Она не знала, что заставляет ее так внимательно разглядывать влажно поблескивающую кровь, которая не запекалась, и неровные рваные края пятен. Возможно, это было то самое любопытство, что заставляет некоторых глазеть на калек и уродов. Возможно, нет, ведь этот калека и урод не вызывал омерзения. А вот противоестественное желание прикоснуться…
— Нет.
Мелани все-таки дотронулась до его руки. Поднесла пальцы к глазам — на кончиках остались красные следы. Через несколько секунд они стремительно потемнели и высохли в бурую пыль.
— Ты разрешишь мне остаться? — тихо спросил Карвран.
— В моем доме?
— Нет, в псевдореальности.
— В псевдореальности… Оставайся. Хотя чего уж там, можешь остаться и в доме. Не думаю, что ты помешаешь, — она изучала его лицо в ярком утреннем свете. — Ты говорил, что поможешь создать псевдореальность, только если я пообещаю помощь взамен. Почему передумал?
— Я не передумал. Я понял, что ты поможешь, потому что ты явно не прочь отомстить… кому-нибудь. — Карвран взял ее за руку и стал легко поглаживать пальцы, смахивая с них остатки кровавой пыли. На внутренней стороне ладони ран у него не было.
«Да если бы и были», — подумала Мелани. Если бы и были, ей стало уже все равно. Когда Флимус тащил ее в кровать, подкрепляя уговоры аргументом «мы все равно скоро поженимся», его
Кончики пальцев Карврана коснулись внутренней стороны запястья. Мелани вздрогнула. Потом мягко отняла руку и встала.
— Пожалуй, пора нанести визит в Каладис, — сказала она. — Теперь там тоже будет так же легко колдовать, как и здесь? И как выйти из псевдореальности, а потом вернуться?
8
В Каладисе наступал вечер. Кто-то спешил домой с работы — работали здесь в основном на фасовочном заводе при отделении гильдии собирателей, паковали скопированные ими урожаи овощей. Кто-то прогуливался, кто-то уже вернулся и носа не казал на улицу…
… «очень предусмотрительно».
С железнодорожной станции тек небольшой людской ручеек. Станция была узловая, и нередко пассажирам приходилось дожидаться пересадки на нужный поезд ночь напролет. Такие составляли основную часть клиентов Мелани, снимали номер на несколько часов и просили горничную их разбудить.
«Бывшие клиенты, бывшая гостиница, не забывайся».
Двухэтажное здание казалось заброшенным. Свет не горел, никто не топтался у входа. «Странно, — подумала Мелани. — Они же так торопились прибрать ее к рукам».
Она обогнула корпус и подергала дверную ручку небольшой пристройки сзади, наполовину скрытой кустами шиповника. Заперто. Кто-то добрался до ключей, брошенных Мелани в ящике стола в ее кабинете, и заботливо закрыл дверь. Дыра в стене поодаль, уже в основном здании, была наспех заколочена досками.
Недолго думая, Мелани телепортировалась внутрь.
Она увидела мелкие синие искры, вспыхнувшие вокруг гаснущего кокона. Что ж, не стоило сомневаться. Пристав и маги ушли, но оставили следящее заклинание. Пусть их. Она не прячется. Пока не прячется.
Все ценное помещалось в одной небольшой шкатулке черного дерева, с тонко вырезанными на крышке замысловатыми узорами, некогда лаково блестящими, а теперь сероватыми от безнадежно въевшейся пыли. Сама шкатулка, унаследованная от бабушки, пара серебряных серег с небольшими бриллиантами, медальон со старинной миниатюрой внутри, привезенные какими-то древними предками из Кратарина религиозные символы — крошечная дубовая ветвь и кольцо священника с печатью… В шкатулке хранились деньги, валялись еще какие-то мелочи, несколько акций Южного Металлургического завода и пустячные безделушки с обсидианом, агатом и прочими порождениями вулканических пород, которые ввозились из Вулканики тоннами и стоили совсем недорого. Впрочем, бриллианты и сапфиры тоже не имели особой ценности, потому что маги из гильдии стабилизаторов копировали любые камни за умеренную плату.
Однако, несмотря на относительную дешевизну содержимого, в шкафу шкатулки не было.
Мелани медленно закрыла дверцу и усмехнулась.
Кто мог ее забрать — пристав? Возможно. А может быть, Велда, самая старшая сестра. Даже скорее всего, Велда. Она громче всех кричала, что Мелани нуждается в опеке семьи.
Значит, пора наведаться к Велде.
Старшей сестре было тридцать два. Она умудрялась поспевать везде — и стоять за прилавком в универмаге местного богача, и присматривать за тремя детьми от двух до семи лет, и готовить обеды на всю семью. Когда-то Мелани тоже хотелось так уметь, но это было до того, как она унаследовала часть денег и открыла гостиницу. И до того, как Велда решила, что младшенькая слишком бестолкова и рвется к ненужной самостоятельности.