Все, что я хотела сказать
Шрифт:
Я думаю о том, что услышала о нем от девчонок: ему нравится душить девушек во время поцелуя. Как бы извращенно это ни звучало, я заинтригована. Я была бы не прочь узнать, каково ощущать, как большая теплая ладонь Уита сдавливает мое горло и прижимает к стене, пока он истязает меня губами.
Боже, я ненормальная. Серьезно.
– Я всю жизнь жила с ними. Была свидетельницей катастрофы, которую они называли браком. Да, я правда так думаю, – серьезно говорит она. – Мой старший брат считает твою мать воплощением зла и во всем винит ее. Наша
– Ну а к чему склоняешься ты? – спрашиваю я.
– Они все ответственны за свои действия, не так ли? Они взрослые люди. Кто-то из них думал о своих детях? Нет. Впрочем, разве они вообще когда-нибудь о нас думают? – Сильви не дает мне возможности ответить. – Все они эгоисты. Погружены в собственные маленькие мирки. Как считаешь, почему существует школа-интернат под нашей фамилией? Чтобы они могли отправить нас сюда и забыть о нашем существовании.
Сильви объясняет это так логично, что все кажется предельно понятным. Уверена, она права. Когда они думали о своих детях?
Никогда. Мои родители не обращали на нас с Йейтсом внимания, когда это было важнее всего. Почему же еще он так дерзко ко мне приставал? Он знал, что ему все сойдет с рук.
Что ж, я ему показала.
– Твой брат знает, что я здесь? – задаю я вопрос, который мучает меня с утра, надеясь, что голос звучит непринужденно.
– Нет. Да? Не уверена. Мы не говорили о тебе, и он никогда не упоминал твоего имени в моем присутствии. Хотя мы с Уитом вообще мало общаемся. Он считает меня надоедливой, – признается она, но, похоже, ее это совсем не обижает.
– Как ты так много узнала обо мне?
– Взломала школьную базу данных. – Я смотрю на нее разинув рот, и Сильви расплывается в улыбке. – Тут древняя система. Даже моя бабушка смогла бы ее взломать, а ее уже два года нет в живых.
Не могу сдержать смешок.
– А кто-нибудь знает, что ты влезаешь в школьную базу данных?
– Только несколько избранных. Теперь ты в их числе. – На губах едва заметная улыбка, глаза блестят. – Если когда-нибудь возникнут проблемы с оценками, дай знать. Я могу все поправить. – Она щелкает пальцами.
– У меня хорошие оценки, – уверяю я.
– Пока. – Улыбка не сходит с ее лица, а моя медленно угасает.
Не сомневаюсь, что она видела мое личное дело из «Биллингтона» и с едва сдерживаемым восторгом жадно вчитывалась в каждый эпизод, окончившийся отстранением от уроков. За наркотики, грубость и секс на территории кампуса. Я была сущим кошмаром. Первые два года в старшей школе дались сложно. Я вела себя импульсивно. Таков был мой крик о помощи. Я хотела внимания, причем любого.
Но никто не слушал. Хуже того, меня уже были готовы отправить куда подальше – в военную школу, словно бы это могло мне помочь.
Хотя, думаю, возможность оказаться подальше от Йейтса в самом деле все бы исправила, но я не
Но дело было вовсе не в этом. Отнюдь. Во всяком случае, не для меня.
– Ты похожа на ту, у кого много секретов, – голос Сильви вырывает меня из размышлений.
Я вновь сосредотачиваю на ней взгляд и вижу, что она смотрит на меня прищурившись.
– Я открытая книга, – лгу я.
Она ничего не говорит. Это и ни к чему.
Потому что она мне не верит. И не должна верить. У меня полно разных секретов.
И все они ужасны.
Я забегаю на урок по государственному устройству Америки прямо перед последним звонком и бросаю виноватый взгляд на учителя, сидящего за столом. Я слишком засиделась в библиотеке, наслаждаясь разговором с Сильви, хотя все время чувствовала себя виноватой из-за связи с ее братом. Я так и не упомянула об этом. А она не упомянула о нем. Только один единственный раз.
Пусть лучше так и будет.
Класс заполнен, все парты заняты, кроме двух в самом конце. Я спешу к ним, не глядя под ноги, спотыкаюсь о рюкзак и растягиваюсь на полу.
Кажется, что весь класс наблюдает за моим позорным падением и заходится смехом.
Я не спешу вставать, прижавшись щекой к холодному полу и чувствуя, как от боли пульсируют колени после жесткого приземления. Прохладный воздух касается спины и бедер, и я понимаю, что юбка задралась, демонстрируя черные шортики, и я безумно рада, что надела их вместо обычного белья.
Учитель бросается ко мне. Я слышу, как скрипят по полу его подошвы.
– Ты цела? – спрашивает он.
Мои зрители немного успокоились, но я все еще слышу смех. Стоит возмущенный шепот, все судачат обо мне. Какой-то парень спрашивает прямо:
– Кто она, на хрен, такая?
Я быстро беру себя в руки, встаю на колени и смахиваю волосы с лица. Слышу, как кто-то делает громкий вдох, словно от шока, и, бросив взгляд влево, понимаю, что буквально оказалась лицом к лицу с падшим ангелом из моих снов.
Дьяволом из моих кошмаров.
Уитом Ланкастером, который смотрит на меня, будто увидел призрака.
Крепко прижав к груди рюкзак, я встаю, отворачиваюсь и усаживаюсь на ближайший свободный стул.
Прямо за Уитом.
Черт.
Учитель окидывает всех строгим взглядом, тем самым заставляя замолчать, а потом заговаривает сам, но я понятия не имею, о чем речь. Ничего не слышу из-за бешеного стука сердца. Его биение ревет в ушах, ощущается в пульсе, и я пытаюсь задержать дыхание. Пока не сдаюсь и не выдыхаю поток воздуха, пахнущего мятой после жвачки, которую я жевала в библиотеке.