Все демоны моего мужа
Шрифт:
Итак, Лия с затаенной надеждой в глазах говорит:
— Люди перестанут выпускать скотину безнадзорно бродить по окрестностям. И все из-за того, что кому-то пригрезился звук охотничьего рога в ночи....
И Джен ей отвечает:
— Вообще-то власти объявили, что скоро беспризорно болтающихся коров начнут свозить на штрафстоянку.
А я все так же тупо пялюсь на закат, пока Джен не добавляет к вышесказанному:
— Ануш говорит, что люди видели на днях, как из трубы Дома Невесты валил дым. Кто-то топил печку в заброшенном доме.
Даже спиной я почувствовала, как Лия
— Понятно, все сходится. Сколько лет прошло с последнего явления Шакала?
— Наверное, лет сто, — не очень уверенно произнесла Джен. — По крайней мере, очевидцев последней трагедии я не встречала.
— Теперь в Аштараке будет, о чем рассказывать детям на ночь....
Несмотря на весь мой предзакатный сплин, любопытство все-таки нашло дорогу в моей душе и вытеснило все остальные чувства. Включая наслаждение от лицезрения простирающейся до бесконечности красоты. Я повернулась к девочкам:
— А что за легенда?
— Ну, местные тебе лучше расскажут, — Лия словно поддразнивала меня.
— Ли! — я внимательно посмотрела на неё, и даже сделала шаг в сторону стола. Запах мяты становился уже невыносимо притягательным, и мог вывести из какой угодно депрессии. — Неужели ты не понимаешь, что я сейчас не могу разговаривать с незнакомыми людьми? Не могу. Поэтому, будь добра, расскажи мне об этом Шакале. Я же собираю всякие такие легенды для своих сказок, ты же знаешь....
— А ты будешь после этого спокойно спать по ночам? — угрожающе произнесла Лия.
— Ну, ты.... — сказала я, из чего следовало, что мне не терпится послушать эту легенду.
Лия и Джен тут же приняли загадочные позы, и таинственными голосами, к которым прислушался даже Эрик (он сразу затих и перестал возиться на полу), нараспев стали рассказывать древнюю легенду Аштарака. А вернее, пересказывать её, как могли.
— Когда-то, давным-давно, — начала Лия, явно подражая кому-то, — люди умели понимать язык птиц и зверей, длина жизни измерялась не годами, а столетиями, а звёзды, видевшие те события, поседели от времени.
— Красиво! — одобрила вступление Джен. — Но, по-моему, это плагиат. Ты где-то вычитала это.
Лия загадочно улыбнулась, и замолчала, очевидно, предоставляя Джен дальше вести рассказ.
— Так вот, — продолжила подруга, посадив на колени Эрика, и сунув ему в руку песочную печенюшку. Эрик тут же, покряхтывая от удовольствия, принялся мусолить курабье. — В эти чудесные времена, о которых столь прекрасно сейчас рассказала Лия, люди часто охотились в горах. И вот однажды охотники вышли на след старого белого волка. А это был как бы ни совсем и волк.
— А кто? — тут же уточнила я.
— Существо. То ли полубог, то ли дух, охранявший мудрость древних. А, может, последний представитель некогда жившего в горах народа. Ещё с тех времен, когда мир ещё густо населяли эльфы, тролли и прочие гоблины. Почему бы в этих горах не могли жить предки, скажем, современных оборотней? Тут мы не совсем разобрались, — призналась Лия. — Мнений получилось несколько. Только он был совсем старым и уставшим, сил бороться с этими первобытными дикарями у него уже не было.
Лия сделала паузу, чтобы глотнуть чаю. Джен стряхнула крошки
— В общем, шли они, шли по следу, и, наконец, окружили его. Обессиленный мудрый полубог-полузверь упал на землю, и сказал, что он даст им себя убить без борьбы, потому что мир изменился, и он не хочет больше жить в чужом для него мире. Охотники, наверное, довольно заржали в этот момент, я так думаю, потому что старый волк посмотрел на них странно и добавил: " Тот, кто выпьет моей крови, получит мою душу. Это будет моим последним даром и проклятьем этому миру. Дар умения видеть то, что не могут видеть другие. Это дар власти. А проклятие — оборотная сторона дара. Непохожесть на других, добровольное изгнание из общества и одиночество. Для него и его потомков. Ну, кто из вас будет настолько смел, что обагрит руки моей кровью?«.
— Это о том, что все гении невыразимо одиноки, — скорее подчеркнула, чем спросила я.
— Может быть. — Пожала плечами Лея. — В общем, он пообещал, что они станут волками во владениях шакалов. Наверное, он видел неразвитых первобытных охотников в виде этих зверей.
— И все, конечно, испугались?
— Нет. Они были первобытными и тупыми. — Сказала Джен, опять пытаясь освободиться от все прибавляющихся крошек. — Они захохотали над всеми этими мудрыми речами, и просто убили волка. А один, то ли самый наглый, то ли самый бестолковый, все-таки испил по древнему обычаю крови жертвы.
— И с ним ничего не случилось? — несмотря на то, что Лия и Джен были сомнительными рассказчицами, меня все-таки захватила эта, на первый взгляд, немудреная история.
— А вот и нет! — торжествующе посмотрела на меня Лия. — Когда он повернулся к своим соратникам по охоте, он увидел, что на него скалятся шакальи морды. Вот так-то!
— Они превратились в шакалов?
— Да нет же, — фыркнула Джен, — все остались прежними. Это он стал мудрым волком в среде шакалов. Конечно, ему пришлось уйти из деревни, и жить в горах в одиночестве. Это же с ума сойти, если каждый день, вместо соседей, видеть чудовищ с шакальими головами. Ну и скучно ему с ними, наверняка, стало невыносимо. Говорят, где-то в горах, куда нет прохода, он оставил чудесный дом, разбил чудесный сад, в котором установил великолепные скульптуры.
— Никогда не поверю, что никто не пытался найти это место! — вскричала я.
— Конечно, пытались. Это же было очень давно, думаю, ещё за много тысячелетий до рождества Христова, — сказала Лия. — Точной даты никто не говорит, конечно, но когда у нас жизнь измерялась не годами, а столетиями?
— Это уже ты выдумала, — засмеялась Джен, и Эрик на её руках, уже раскрошивший печенюшку в пыль и прах, засмеялся тоже. — И про поседевшие звезды. И про язык птиц и зверей. На самом деле, говорят, что иногда кто-то пытается найти это место, но никому ещё не удалось. Хотя легенда передается, бог знает, с какого времени, это правда. Это, можно сказать, фишка Аштарака. Но не для туристов, для внутреннего употребления. Местные жители гордятся, между прочим, этой историей. И если кто-нибудь из деревни выбивается «в большие люди» про него так и говорят: «потомок шакала Аштарака».