Все демоны моего мужа

Райнеш Евгения

Явно Шаэль не был тем легендарным волком Аштарака. Не мог такой героическо-мифический древний персонаж заниматься будничными делами. Причем собственноручно. По моему разумению, если ты полубог или мифический герой, то все эти помывки посуды, готовка еды, уборка комнаты, не должны тебя касаться. Либо все должно происходить по щелчку пальцев, либо кругом должны суетиться слуги или, на худой конец, адепты.

Шаэль же явно занимался будничными хозяйственными делами, размеренно, не торопясь, как человек, который привык это делать изо дня в день. Человек, у которого много свободного от общества времени и нет в доме хозяйки. Потому что он явно привык обходиться в одиночку.

На

следующее утро я уже смогла сама взять в руки оставленную возле моей кровати кружку и выпить горький отвар. Мне хотелось побыстрее выздороветь, поэтому я была готова принимать все, что подсунет мне Шаэль. Не то, чтобы полностью положилась на него, но других вариантов у меня все равно не было.

Моего таинственного спасителя не было нигде ни видно, ни слышно с утра. А может и с ночи, я не знаю, потому крепко спала. Факт заключается в том, что проснулась я в доме совершенно одна. Так как чувствовала себя значительно лучше, настолько, что даже скривилась от запаха чего-то вонючего, очевидно, намазанного на мою ногу под импровизированными бинтами, я решила провести небольшую разведку. Сесть на постели я уже смогла, и теперь комната была передо мной вся, как на ладони. Обмазанные чем-то стены, пестрые занавески на высоком и небольшом окне, небольшое количество старой, разномастной мебели, из каких-то совершенно разных эпох, в углу, как и положено, печка. Кстати, наверное, почти остывшая с ночи, так как в доме становилось зябко. Я плотно куталась в одеяло, и все равно утренняя свежесть, стелящаяся по избе туманом, пробирала меня насквозь. Попробовала встать, и у меня это даже получилось. На столе стояла эмалевая кастрюлька с остывшей вареной картошкой, большой пузатый чайник так же был полон уже остывшей воды. Я посмотрела по сторонам, но не нашла ни плиты, ни розетки. Очевидно, ни газа, ни электричества в доме не было. Даже намека на то, что эти вещи существуют на свете, здесь не наблюдалось.

— Ну, да! — хлопнула сама себя по лбу, — я же сразу поняла, что что-то необычное во всей этой обстановке. Нет телевизора, который присутствует во всяком деревенском доме. Нет компьютера. И....

Я посмотрела на потолок:

— Нет абсолютно никакого намека на электрическое освещение.

На столе, в подтверждение моим словам, обнаружился огарок толстой свечи в граненом стакане, который, очевидно, служил подсвечником, ещё пачка свечей обнаружилась за занавешенной чистой веселенькой тряпкой полкой. Там же стояли большие банки с какими-то крупами (я разглядела гречку и перловку) и коробки со спичками. Собрав в кулак все оставшиеся от внутридомового исследования силы, я вышла в небольшой тамбур, где на стене вперемешку висели теплые старые, но добротные вещи и веники сушеных пахучих трав.

На крыльце голова у меня тут же закружилась, и я со всей оставшейся силой схватилась за крепкие перила, фундаментально вросшие в основания вдоль ступеней. Дом был построен на вертикальном горном склоне, и держался, насколько я поняла, на большой свае, вмонтированной в поверхность горы. Кому вообще могло понадобиться строить дом в таком месте и с такими невероятными усилиями? В голове у меня промелькнуло ощущение дежа вю, и тут же на смену странному чувству повторяющегося момента пришло воспоминание о традиционных китайских деревнях хмонг, в которых дома вот так же лепились в горе, как ласточкины гнезда. Только здесь я не видела других домов, казалось, что других людей вообще не существует в этом новом для меня мире.

Насколько позволяли увидеть глаза, везде простиралось желто-красно-зеленое море осенних вековых деревьев, чуть подсохшего после долгих дождей неба и рваной

ваты облаков. Я даже приблизительно не могла определить, в какой стороне может находиться деревня. Вид был красивый, но угрожающий и я, все так же хватаясь за перила, вернулась в дом. Это небольшое путешествие вымотало меня окончательно, так что, добредя до своего ложа, я без ног свалилась на ситцевые мелкие цветочки. Усталость, какой-то мерный гул в голове и тупая ноющая боль в ноге притупляли чувство опасности. Теоретически я понимала, что мне стоило бы тревожиться за свое настоящее и будущее, но радость от того, что можно лежать, не двигаясь, притупила все прочие чувства.

Шаэль вошел совершенно неслышно. Не хлопнула дверь, не скрипнула половица. Он вывалил на стол явно магазинные пакеты. Сквозь прищуренный глаз я заметила круглую коробку, в которой явно проглядывался большой и, кажется, шоколадный торт.

— Не притворяйся. Ты не спишь. — Он стоял ко мне полубоком, и вроде как был увлечен разбором принесенной еды, но вот же, почувствовал, что я наблюдаю за ним.

— Да, я не сплю. — Согласилась послушно.

— Хочешь есть? — слова он проталкивал сквозь горло почти с все таким же трудом.

— А сколько времени я спала? — ответила я вопросом на вопрос. — И что творится в мире? Завал разобрали? Меня ищут? Имей в виду, меня обязательно будут искать.

Шаэль помолчал немного, затем неожиданно зевнул.

— Спала долго. Завал принялись разбирать недавно. Твоим я дал знать, что все в порядке.

— И что теперь? — я пыталась выяснить, каковы его планы насчет меня. Зачем я ему вообще была нужна?

— Ничего, — пожал он плечами. — Будем пить чай. Знаю, что ты любишь чай. Принес.

Он достал из пакета и продемонстрировал мне пачку чая. Даже издалека я поняла, что чай был с бергамотом, и на какое-то мгновение даже почувствовала его запах и вкус. Мне тут же очень захотелось этого чая. Все остальное тут же стало неважно. Удивительно, но это так.

— Хорошо. — Согласилась я.

Шаэль подвинул к моей кровати табуретку, расположил на ней все необходимые продукты и предметы, и через полчаса мы пили чай с бергамотом и ели шоколадный торт. Надо сказать, что Шаэль не очень отставал от меня в деле поедания тортика. Но, может быть, это объяснялось тем, что я все-таки ослабла за время болезни. Иначе фору ему могла бы дать.

— Шаэль, — я воспользовалась благостью момента и решилась спросить своего спасителя о том, что не давало мне покоя уже несколько дней. Ещё перед обвалом. А человек, с удовольствием поедающий тортик, не может сделать тебе ничего плохого. И даже нагрубить не может, наверное, в тот момент, когда у него сладко во рту.

— Скажи честно, ты следил за мной?

Я сказала это скорее утвердительно, чем вопросительно. Потому что он появился очень вовремя в самый пиковый момент, и потому что уверенно сказал про чай с бергамотом. И этот взгляд в окне ночью, в ливень. Я готова была предъявить все эти неопровержимые доказательства слежки, но Шаэль неожиданно сразу и миролюбиво кивнул.

— Зачем?

— У тебя оказалась одна моя вещь. Важная вещь.

Я удивилась. Стала перебирать в уме, какая такая вещь этого странного парня могла у меня оказаться, но ничего подходящего вспомнить не смогла. Он доел своей кусок, шумно отхлебнул чай из чашки и вытер руки о принесенное им заранее полотенце. Полотенце тоже было непонятной давности, с явно ручной вышивкой крестиком каких-то хвостатых животных по краям. Я продолжала смотреть на моего случайного преследователя вопросительно, ожидая продолжения. Шаэль не обманул моих ожиданий. Но не в полной мере. Он просто повторил: