Все демоны моего мужа
Шрифт:
— Да, ладно, — Шаэль строит умильную физиономию, — так уж совсем ничего от тебя не ждать?
Я решаю взять в свои руки право голоса.
— Я замужем. — Говорю твердо. — С вами я знакома всего ничего. И не хочу связывать свою жизнь с малоизвестным мне Шаэлем. По крайней мере, пока.
— А чего ещё ты не хочешь? — Ануш смотрит на меня исподлобья. Я явно не нравлюсь ей в качестве родственницы, но мое взаимное нежелание этих уз выводит её из себя. — Ты вообще по жизни не хочешь ничего. Ты только ждешь, когда кто-нибудь придет и все сделает за тебя. Или убегаешь. Ты только и можешь, что убегать и прятаться.
— Тетя, не кипятись, —
— Ни во что хорошее? — уточняю безнадежно я.
Шаэль кивает. Тут мне уже совсем надоедает этот спор, который начинает напоминать зависшую программу.
— Амен бан ир техн уни, — как-то очень уж ехидно произносит Ануш, и повторяет по-русски:
— Всему свое место!
— В общем, пока, — говорю я этим неожиданным родственникам, разворачиваюсь и выхожу из дома. Если они вот заранее определили мне место без всякого моего на то согласия, ничего хорошего здесь уже не ожидает.
Уже покидая веранду, я как в тумане слышу настороженный голос Ануш.
— Шаэль, что с тобой происходит, помимо Лизы?
— Ты меня давно не видела, тетя....
Ветер уносит вторую часть ответа Шаэля вдаль. Что с нами происходит? Со всеми? Может, от этой навалившейся беспомощности и беззащитности очень хочется заплакать? Когда тобой начинают играть неведомые силы, трудно отделаться от ощущения игрушки в равнодушных руках. Что происходит? «Может, хватит с меня?», — так думаю я, бредя через все ту же густую мерзлую взвесь по туманной улице.
И обращаюсь к кому-то мне неведомому, но сильному и мудрому: «Может, все эти ненормальности оставят меня в покое?». И тут же отвечаю сама себе: «А не лезь, куда не просят....». И дышать, и идти, и вообще жить становится гораздо легче.
***
Ночью меня разбудили дикие вопли. Сразу несколько голосов подтверждали свое существование на всякие разные лады и тональности. Попеременно плакал ребенок, тут же кто-то ворчал «ур-ур-ур», так же темнота и сонная истома пронизывалась пронзительным «иу!!!!». Я поворочалась ещё несколько минут, надеясь, что либо ситуация разрешится сама собой, либо Лия встанет и наведет порядок. Вопли то набирали обороты и децибелы, то снижали интенсивность, но не прекращались. Пришлось встать, ибо можно сколько угодно притворяться, что ничего не происходит, но заснуть вновь все равно не получается. Такова реальность. Сталкиваясь с нашим представлением о том, как все должно быть, она непременно побеждает.
Я прислушалась к дыханию Дома. Странно, но он, кажется, так и не проснулся. Вернее, он-то и не спал совсем в этом бедламе, но почему-то предпочел поднять на ноги и идти разбираться меня, а не Лию. Я вдохнула тишину в соседней комнате, и поняла, что подруга просыпаться и не думает.
«Ладно», — подумала я, сунула ноги в выстуженные за ночь меховые тапочки, и глянула на часы. Полпятого утра. По китайскому гороскопу это час Тигра. Логично. Два недотигра вопят под окнами. Я имею в виду, конечно же, Джаз и Армстронга. Кому ещё, кроме этих двух вечно свингующих кошаков, понадобилось оглашать окрестности дикими утробными звуками?
По лестнице я спустилась тихо, потому что очень хотелось застать ораторов на месте преступления, не вспугнув раньше времени. Вообще-то я была уверена, что третьим на этом утреннике непременно будет уже известный мне Рыжий. Соседский котяра, который с переменным успехом претендует на часть территории,
За завтраком, когда я рассказала эту историю, мудрая Лия тут же выдвинула свою прекрасную версию:
— Это, наверное, был енот. Он иногда приходит в наш сад, чтобы обобрать черешню. Алекс пытался охотиться на него, но этот мерзавец очень хитрый. Из-за него вот уже не первый год остаемся без черешни.
— Черешня же спеет летом?
— Ну, может, он что-нибудь забыл здесь летом, а теперь вспомнил и вернулся, — засмеялась Лия.
— В час Тигра.... — задумчиво произнесла я.
— Что?!
— Время между тремя часами ночи и пяти утра называется часом Тигра.
— Ух, ты! А ведь точно. Ну, такой вот тигровый енот хулиганит у нас в саду. — Тут же обыграла ситуацию моя подруга и шикнула на Джаз, которая, как всегда утром, болталась у неё под ногами, в справедливом ожидании еды:
— Идите мышей ловите, кошки! Ешьте то, что добыли, дармоеды! Тоже мне, тигры. Енота прогнать не можете.
Впрочем, кошачьего корма Лия им все равно насыпала. Она всегда так делает: сначала попрекает кошек куском хлеба, а потом все равно кормит. Но мышей они и так ловят. Не от голода, а от врожденного охотничьего азарта и хорошего расположения к хозяевам.
Но почему они так испугались знакомого им енота? Или это все-таки был не енот? Я вышла на крыльцо спросить у птиц. Но они молчали, зябко нахохлившись в ожидании неизбежных холодов. И холода не замедлили наступить.
Снег пошел через несколько дней. Он начал валить во второй половине дня, ближе к вечеру. Все сделалось белым-бело, словно на деревню накинули перьевое душное одеяло. Пока ещё работала связь, Лия передала бесконечные поцелуи Алексу, который остался зимовать эти снежные две недели внизу. На ещё не успевшие состариться и облететь листья некоторых очень оптимистичных деревьев комками ложился и застревал белый налет. Вскоре вся улица превратилась в пестрое бело-зеленое пространство. Она приняла вид таинственный и незнакомый. Словно мы за три часа переместились в иное измерение. В этом незнакомом доселе мире, словно в вате, тонули слова и мысли, а двигаться стало невыносимо лень.
— Нас уже пригласили на глинтвейн, — как-то уж слишком подчеркнуто жизнерадостно произнесла Лия, — соседи, которые через два дома от нас.
— Это в доме с острой, почти готической крышей? У них ещё собака такая мелкая, но очень брехливая. — Лениво прореагировала из-под пледа я. Чашка горячего чая приятно грела руки, которые постоянно зябли.
— Ну, да, — Лию словно обрадовала моя осведомленность. — Они самые. Я думаю, мы будем самыми востребованными девушками на этом глинтвейновом балу. Доставайте ваши танцевальные книжечки, барышни! — пропела она.