Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа
Шрифт:
Начавшееся же по-парадному немецкое наступление к концу октября 41-го безнадежно увязло в грязи и лужах. Кроме того, командованию Вермахта потребовались значительные силы для уничтожения окруженных войск Западного и Резервного фронтов. Посему жизнь в столице в конце октября стала чуть-чуть налаживаться. Для наведения порядка пришлось создать в каждом районе Москвы комендатуру. В распоряжение каждого коменданта выделялась рота солдат внутренних войск НКВД, четыре военных следователя и десять автомобилей. В результате принятых мер в городе удалось более или менее навести порядок. Только в период с 15 по 28 октября были арестованы 760 дезертиров и 933 человека из числа так называемого «антисоветского элемента». [351] 30 октября, видимо, с целью наказать москвичей за трусость, Сталин подписал приказ о прекращении продажи вина и водки в столице.
351
Комаров Н. Я., Куманёв Г. А. Указ. соч.,
Колонна обычных советских граждан, уходящих на восток
Тем временем большинство сбежавших и эвакуировавшихся из Москвы на автомобильном и конном транспорте двигались по шоссе через Владимир на Горький. Дорога была узкой, часто возникали пробки. Вышедшие из строя автомобили просто сталкивали в кювет, движение никто не регулировал. Уже 17 октября жители столицы Поволжья стали свидетелями «великого переселения народов». Профессор Добротвор в тот день писал в дневнике: «Через Горький идут вереницы автомобилей из Москвы, причем преимущественно взрослые люди и мужчины. Должно быть, руководящий состав: пока преобладают автомобили ЗИС. Нехорошо, что едут немало молодых, здоровых людей в возрасте 25–30 лет. Настроение тяжелое». [352] На следующий день тысячи машин продолжали идти через Горький дальше на восток, в сторону Казани. Только теперь это был второй эшелон: женщины и дети в грузовиках.
352
Забвению не подлежит, с. 519.
В чем же феномен московских событий октября 1941 г.? Вероятно, в том, что в короткий миг неожиданно свалившейся свободы, особенно 15–17 октября, народ продемонстрировал свое истинное отношение к советской власти и ложным ценностям, насаждавшимся ею двадцать лет. Проникнувшись мыслью, что сталинской диктатуре пришел конец, люди не бросились превращать «каждый дом в крепость», а ринулись грабить, крушить и спасать свою жизнь и имущество.
Между тем Совинформбюро, невзирая на катастрофическое положение на фронте, продолжало освещать события лаконично и спокойно, с минимумом информации, как будто ничего особенного не происходило. Типичный пример, сводка за 20 октября 1941 г.: «На Западном фронте немецко-фашистские войска, поддержанные крупными соединениями танков, предприняли несколько ожесточенных атак на наши позиции. Наши войска атаки немцев отбили». На следующий день примерно то же самое: «Немцы несколько раз предпринимали атаки наших позиций, бросая в бой новые части. Наши войска атаки врага отбили». [353] И ни слова о том, где шли бои и где находились эти пресловутые «позиции».
353
Газета «Правда» 21.10.1941 г. и 22.10.1941 г.
Словно в далеком XVII веке Постановление ГКО о введении в Москве осадного положения начиналось словами «Сим объявляется»
«…командиры сидят, пьют и жрут»
Между тем неверие в победу и моральное разложение наблюдались не только в тыловых городах, но и в самой Красной Армии. Считая сложившееся положение безнадежным, многие бойцы и командиры не рвались на фронт, а стремились повеселее провести время. Сложившийся беспорядок красноречиво описал политрук А. И. Тюшев. 2 октября 1941 г. в своей записной книжке он сделал следующую запись: «Такого безобразия я еще не встречал. По тылам пристроились командиры, сидят, пьют и жрут, а воевать некому. Штаб дивизии не знает, где находятся ее части, какие из них существуют, а каких нет». [354]
354
ГУ ЦАНО, Ф. 6217, Оп. 5, Д. 89, Л. 4.
Настоящим рассадником всякого рода безобразий и криминала стали так называемые запасные полки, то есть тыловые части, в которых призванные из запаса проходили подготовку непосредственно перед отправкой на фронт. Офицеры в отличие от рядовых служили в этих частях на постоянной основе в течение нескольких лет. Понятно, что служба на таких блатных должностях не сулила никаких опасностей, но зато часто вела к моральному разложению.
Характерный пример – 94-й запасной стрелковый полк, дислоцировавшийся в районе города Арзамас. В качестве казармы там использовался местный клуб, и начальник особого отдела полка младший лейтенант Кочубей составил красочный отчет о том, что там творилось: «Настоящим сообщаю, что политическая работа в 94-м запасном стрелковом полку находится на низком уровне… Клуб 94-го запасного стрелкового полка превратили в неизвестно что. В клубе творится полный хаос. Множество бойцов находятся совершенно
Видимо, чтобы развеяться от скуки, бойцы взломали несколько замков, побили множество стекол и поломали кресла в зале. Во время игры в бильярд был подожжен бильярдный стол. [355] Впрочем, в столь высокой степени морального разложения, постигшего полк, ничего удивительного не было. Поскольку те, кто должен был следить за дисциплиной и личным примером вдохновлять бойцов на будущие подвиги, сами развлекались по полной программе. Так, политрук 2-й стрелковой роты учебного батальона Барбиков 18 сентября самовольно с группой бойцов покинул расположение части и направился в деревню Хватовка. Там он зашел в пивную и стал показывать красноармейцам и младшим командирам пример, как надо пить пиво. Достигнув искомой кондиции, политрук забрел в дом к первой попавшейся женщине, откуда и был взят патрулем. [356]
355
ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 2103, Л. 48.
356
Там же.
В современных художественных фильмах особистов принято изображать одержимыми злодеями, только и придирающимися к честным красноармейцам с целью кого-нибудь расстрелять. В реальности проблем с дисциплиной и моральным разложением в армии хватало, и кто-то должен был за этим следить.
В последующие годы 94-й запасной стрелковый полк еще не раз «прославится» на всю Горьковскую область, но об этом будет рассказано ниже.
Продам партию за сарай
Октябрь 1941 г. стал месяцем, когда неверие в победу и антисоветские настроения получили самое широкое распространение. Проявлялось это в самой разной форме. С целью разъяснить народу положение дел на фронте, правда, не реальное, а в том виде, как хотелось руководству, в сельскую местность и мелкие города обкомы партии направляли агитаторов, которые читали лекции и отвечали на вопросы граждан.
Однако русский народ все же был неглупым и часто своими вопросами ставил партийных «миссионеров» в тупик. Так, секретарь обкома Родионов, выступая на городском партактиве, сокрушался по этому поводу: «Агитаторам часто задают вопросы, почему мы оставляем города и все отступаем? На этот вопрос агитаторы ответить не могут, а руководители им не могут подсказать, т. к. не знают сами… Как объяснить народу причины такого поражения нашей армии? Мы же народу десяток лет говорили, что можем отразить любую комбинацию капиталистических стран – и вдруг враг у Москвы. Можно ли уже теперь подготовить общественное мнение к строительству линии обороны?» [357]
357
ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 2416, Л. 63.
В пружинном цехе завода «Красная Этна» коммунист Лисин в течение пяти месяцев не платил членские взносы, заявив, что у него в целях пожаробезопасности власти сломали сарай, и пока его не сделают, он платить партии ничего не будет. Этот факт лишний раз подтверждает, что никакая пропаганда не сможет вытравить из людей любовь к самому святому – частной собственности.
Антисоветчина пробралась даже в святая святых – Горьковское военно-политическое училище НКВД. 28 октября в преддверии, как казалось, предстоящего захвата области Вермахтом, политрук И. Ф. Генрихов устроил митинг среди политруков запаса, на котором говорил: «Ленинград предали сволочи из партийного руководства. Горький скоро будет в руках немцев, ибо вы – жулики, а они опытные воины. Пройдет немного времени, и городок военно-политического училища взлетит на воздух, а уцелевших командиров и политработников я буду собственноручно расстреливать». Удивительно, но в качестве наказания ему ограничились исключением из партии. На большее, видимо, в ожидании «скорого прихода» немцев, не решились.
Политрук Малахов в своей роте говорил, что «германские офицеры живут гораздо лучше, чем советские командиры». Говоря о приказах командира дивизии, в которой он ранее служил, Малахов утверждал, что они являлись контрреволюционными, и только благодаря командиру полка, который просто игнорировал приказы, их полк и уцелел от разгрома. [358]
Советский пропагандистский плакат, 1941 г.
358
ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 2103, Л. 64–68.