Всё для нее
Шрифт:
По ее щеке катится слеза, и я притягиваю подругу в объятия.
— Боже, Пейдж, что он с тобой сделал?
Она обнимает меня, и мы сидим так какое-то время. Затем качает головой.
— Я никогда никому не говорила, — шепчет она, и у меня разбивается сердце, потому что я никогда не видела ее такой.
Чуть отстранившись, я заглядываю в ее наполненные слезами глаза.
— Ты можешь рассказать мне что угодно, Пейдж.
— Я… — ее голос срывается, — я думала, что никогда никому не говорила, потому что боялась его. Может, так, но, думаю, это потому, что мне было стыдно. Стыдно за то, что я ее не спасла.
Я
— Моя мама не пропала. Она мертва. — Еще одна слеза сбегает по ее щеке. — Я видела, как он ее убивал.
— Ох, Пейдж. Ты была маленькой.
— Мне было пятнадцать.
Слезы катятся по моим щекам, когда я думаю о Пейдж, которой пришлось стать свидетелем такого ужаса. Даже представить не могу. Теперь становится ясно, почему она такая.
— Что случилось? — спрашиваю я, желая, чтобы Пейдж открылась больше.
Ее нижняя губа дрожит, и я вижу, что ей не хочется говорить об этом. Не сейчас во всяком случае, но начало положено.
— Ты можешь сообщить об этом, — пытаюсь подтолкнуть я, беспокоясь о ее планах. Когда Пейдж что-то решает, она упорно идет к цели. И это тоже напоминает мне Оза. Оказывается, они очень похожи.
— Нет! — вскрикивает она. — Ты никогда никому ничего не скажешь. — Она хватает меня за руку и умоляюще смотрит.
— Конечно, я никому не скажу, Пейдж, — заверяю ее. — Просто… — Не знаю, что сказать. Я хочу, чтобы она смирилась с прошлым, но она явно хочет разобраться со всем сама. И это пугает меня, но я хочу дать ей знать, что буду рядом. Всегда буду рядом, несмотря ни на что. Даже когда была расстроена, в душе я знала, что мы помиримся.
Я смотрю на нее, и вся злость испаряется. Я знаю, что у нее на сердце, и что у меня. Не хочу держать в себе плохое.
— Я тебя прощаю, Пейдж, — пожимаю я плечом и улыбаюсь. — Удивительно, сколько я продержалась, если честно.
Она улыбается мне, и впервые за несколько дней кажется, будто с плеч свалился груз.
— Только не рассказывай больше ничего Озу обо мне.
Пейдж качает головой, и я знаю, что она серьезна.
— Не скажу. Я ему уже сказала, что с этим покончено. Пожалуйста, не говори ему о нашем разговоре.
— Он не знает, что ваш отец убил твою мать? — уточняю я, пытаясь убедиться, что правильно ее поняла.
— Это моя тайна.
Ей не нравится говорить об этом, но не сказать ни душе, не иметь никого, кто утешил бы… Мое сердце сжимается от боли за нее. Не удивительно, что она не может говорить об этом. Она не знает как. «Мы еще подойдем к этому», — напоминаю себе, чтобы не давить на нее.
— Я поднялась наверх, потому что, кажется, он следит за мной, и я собиралась на него наорать.
— Он и следит, — подтверждает Пейдж. — Я не на его стороне, но в курсе, что отец уже угрожал близким Майлзу людям, вредил им в надежде навредить ему. К тому же, он наверняка старается оградить тебя от прессы. Если узнают, что ты для него значишь… — Она замолкает и отводит взгляд. — Ну, я понимаю его.
— Сколько это продолжается?
— Я знаю только с момента, когда он попросил меня приглядывать за тобой. Он со мной это не обсуждает. Не говорит, почему это делает, так что могу только догадываться. Он всегда интересуется твоими делами, нужно ли
— Сначала я думала, что ты как-то связана с кем-то важным, и он приглядывает за тобой. Но периодически я замечала вспышки ревности, и начала подозревать, что это совершенно иное. К тому же, я не видела, чтобы раньше он проявлял интерес к какой-либо женщине. А затем я увидела вас вместе, и он был совершенно другим человеком.
Я прикусываю губу, глядя на колени и сдерживая желающие вырваться вопросы.
— Скажу так, Мэл. — Я смотрю на нее, и, кажется, каждый раз, глядя в ее глаза, теперь думаю о нем. Кого я обманываю? Я только о нем и думаю без всяких напоминаний. — Майлз холоден, но только не когда он с тобой, и во время нескольких встреч с матерью, когда я их видела. Он был трудоголиком, а теперь носится повсюду, доводя Капитана до аневризмы, — последнее она произносит с улыбкой, словно ей нравится эта идея. — Так вот, считаю ли я, что он хочет тебя? Да. Думаю, он помешан на этом. Это жутко, когда он орет на кого-то, а потом воркует с тобой через секунду. С тобой, думаю, он чокнутый, но в других аспектах жизни кажется нормальным.
— Это успокаивает, — сухо говорю я.
— Я не знаю, что тебе сказать, как поступить. У меня проблемы с доверием, с мужчинами проблемы еще хуже. Богачи самые ужасные, и я постоянно мучилась из-за того, что не могла прочитать Майлза, и что он делает с тобой. Я видела его богачом, использующим деньги, чтобы получать желаемое, но не обращала внимания, мы же были далеко. Он не маячил рядом, и, если честно, я об этом особо не думала. Мы с тобой ходили на учебу и подружились. А потом попали сюда. Ты получила стажировку. И мы с ним начали ругаться. Я перестала давать нужную ему информацию, и, думаю, он оступился. Как наркоман, который перестал получать дозу, так что он появился в тот вечер в клубе и преждевременно открыл карты.
— Я начала влюбляться, — признаюсь я. — У нас был секс. Незащищенный. — Я роняю голову на руки, не в силах поверить в произошедшее. В тот момент я чувствовала с ним связь. И не хотела преград между нами. Как он ласкал меня — казалось, что он станет моей вечностью. Что я наконец-то нашла кусочек моей сказки. Что я хранила себя для него.
Пейдж берет меня за руки, заставляя посмотреть меня на нее.
— Ты жалеешь об этом?
— Нет, — качаю я головой. — На самом деле, это было чудесно. Он был мил, все было идеально. С ним я чувствовала себя важной и особенной. Будто он сделает для меня что угодно. Словно он не может дышать без меня. Мысль, что кто-то испытывает к тебе такие чувства, опьяняет, но в то же время подавляет. Не знаю, что делать. Он ведь контролировал всю мою жизнь! — вскрикиваю я, когда эмоции берут верх.
— Тебе не обязательно ничего делать сейчас. Ничего. Хочешь поговорить с ним? Поговори. А нет, то нет. Мы будем ходить на работу, общаться.
— А может общение подразумевать мороженое? — спрашиваю я, впервые за несколько дней чувствуя голод.
— Читаешь мои мысли. — Пейдж встает, поднимая меня с собой.
— Ты вернешься? — интересуюсь я, следуя за ней на кухню.
— Я ничего особо с собой и не брала, так что я вроде как все еще тут.
— Отлично, мне нужны твои туфли.