Все должны платить
Шрифт:
–А деньги? Наивно спросил я
–А не надо денег, когда у тебя ствол, понял, салабон?
– Теперь понял, -сказал я. Получается так, что Гидеван с семьей заплатили своими жизнями за нас, получается что все должны за что-то платить так или иначе, но кроме тех у кого есть оружие.
Вояки помогли нам сесть на наш поезд и расположившись в свободном купе плацкарта мы с Гошей разлеглись по нижним полкам. Перевязанные бинтами и в комуфляжной одежде мы представляли собой довольно специфическое зрелище, пассажиры вагона старались не смотреть в нашу сторону, когда проходили мимо. А нам их внимание особо то и не нужно было. Проводником оказался бывший афганец парень с усами лет тридцати и прочитав нашу депешу подписанную самим Лебедем, подобострастно пытался во всем нам с братом услужить. К вечеру начали болеть мои ожоги и мы с Гошей решили выпить немного экспроприированного в магазине вина. Когда
Батя стоял на перроне и вглядывался в толпу спускающихся на перрон людей, увидев нас с Гошей, он вдруг весь как-то сжался, плечи его затряслись и я впервые в жизни увидел, как рыдает в голос вдруг ставший за эту ночь на 20 лет старше мой седой отец.
–Как ты сынок?– спросил он меня уже в машине:– сильно болит?
–Да, папа, сильно,– ответил я
–Держись, мой хороший, сейчас в скорую приедем, там посмотрят, может подлечат и все пройдет
В ожоговом центре я провел два месяца, мне каждый день делали перевязки, отмачивая вчерашние повязки раствором фурацилина и снимая по кусочку корку из пленки и гниющей старой горелой кожи. Лицо заживало хорошо, но вот кожа на ключице была прогоревшей до кости и на шее и плече были глубокие саднящие раны. Несколько раз я в таком виде съездил в военкомат и однажды показав на очередной комиссии пожилому военкому послание от легендарного генерала, услышал
–Знаешь, парень, ты и так натерпелся по-ходу, нечего тебе в войсках делать. Держи военник и лечись, мы без тебя тут как- нибудь справимся.
Первое время мы с Гошей все еще промышляли по старой схеме с евреями и комиссионками, но потом интерес к разного рода дифицитам поутих, народ стал ездить в Турцию, Польшу и Москву за товаром и нам стало все труднее добывать себе средства для безбедной и счастливой жизни. Какое-то время мы еще тусили и занимались делами вместе, а потом он ушел с головой в семью и работу, тем более его повысили на заводе и дела у него и так стали идти хорошо. Мне же пришлось устроиться барменом в кафе , которое было расположено в центре Минска около главного рынка. Каждый день к нам на обед приходили торгаши и их крыша. Ели и пили те и те много и с удовольствием. Я в принципе был тоже не в обиде, но видя их машины и золото на бычьих шеях и руках тоже не прочь бы приобщиться к такому роду деятельности, не имея в виду торговлю. Видя мое лицо в шрамах и бритую из-за плохого роста волос голову, а так же прокачав меня в разных кругах по поводу моих прошлых заслуг и подвигов, приходившие в кафе надувные пацаны и их боссы, с уважение относились ко мне , всегда давали хорошие чаевые и помогали в мелких вопросах. Но никогда не звали к себе в бригады , да и я особенно не напрашивался, толком не совсем понимая на чем они поднимаются. Мне было проще закупиться коньяком у проводников, которые гоняли на Украину и Крым, а потом перелив в нашу отштампованную печатью кафе тару продать вдвадорого вечером не бедным посетителям с рынка. Много-мало, но вместе с чаем и мелкими делюгами косарь-полтора в месяц я вынимал, а это по тем временам были приличные деньги, если учесть , что однокомнатную хату в рабочем районе можно было купить штук за шесть-семь. Меня этот момент особо не прельщал, так как квартиру нужно убирать, стирать постель и сранки, по-этому я соглашался со своим батей, который всегда говорил, что государство мне и брату обязательно даст жилье бесплатно. Да и с маманей и ее вкусной едой мне жилось очень даже неплохо.
Однажды ко мне на бар подошел мой приятель из параллельного класса Валера Прыгун, здоровый такой детина, тоже когда-то боксом, а потом рукопашным боем занимался и попросил помочь ему в одном деле.
– Никитос, я на кирпичке работаю, у нас Итальяшки оборудование поставили и стали плитку лить и горшки для сортиров делать, умывальники там всякие, тачка нужна, я в ночь работаю, охранники тоже наши со школы, но тачки нету, а у
– Можно, но я как бы не по тем делам, могут принять, тем более корыто заметное, быстро найдут если чего.
–Не сцы, постоишь десять минут, потом ко мне на дом поедем, все скинем, а как я все вдую заскочу, бабос отдам.
– Когда ты хочешь, чтоб я подъехал?– спросил я все еще сомневаясь, что мне это нужно.
– Я в следующую среду работаю, часам к двум ночи подгребай.
– Ладно, у тебя телефон старый остался?
– Ну, да вроде
–Хорошо, я тебя наберу
Жил я в пригороде как и раньше с родителями, но появлялся там редко, то у телки какой нибудь на месяц зависну, то у бабки в городе ночую, чтоб бухому с работы не ехать, а то маманя моя не очень пьяных жаловала, потом весь день голову дурила:
–Как ты мог , Никита так нажраться, это ж надо, это ж надо!– и тапком мне по хлебалу как даст.
А выпивали мы на работе довольно часто. Вот как-то с бодуна я на выходном зашел в бар в нашем пригородном поселке. Помимо пива бильярда, там можно было встретить знакомых и душевно посидеть, пообщаться. Захожу и вижу Валика Тарковского, моего приятеля по фарцовским делам, он был немного старше меня, сначала он тоже техникой да тряпками промышлял, а потом спирт стал бодяжить, но вдруг пропал и о нем около года ничего не было слышно.
–Валик, здорово, как че? Где пропадал?– не скрывая радости от встречи спросил я
– Привет, малой, ничего, все гуд, сам как?– и улыбнулся ставшим без зубов ртом.
–Але, Валик, че с зубами?– не понял я
–Ай, малы не спрашивай, я в плену был, у чеченцев, -ответил Таркосян, как я его раньше называл и опустил голову.
Я посмотрел на его руки и невольно поморщился, хоть и сам я был покоцанный, но это зрелище заставило меня содрогнуться. Его пальцы были все в шрамах и почти все без ногтей.
–Че это, Таркосян?
–Попал я, малы в говномесину, еще покруче , чем ты в свое время. Год назад поехал Бурого в аэропорт первый провожать, проводил, выпили с ним немного, он и пошел на посадку регистрироваться, а я глянул в окно, что на улице такси нет, ну и дай думаю, еще мурзану, а тут от чернышей, что цветами торговали два джигита отвалили и ко мне, че, как? А я такой главный весь, в пропитке до пят, шапка норка на башке, болт с собачью голову на клешне. Короче постояли с ними , еще вмазали, тут один конины пузырь достал и мне налил, себе, помню выпил, потом, все. Очнулся в сарае прикованный к бетонной стене. Холод, все болит, а утром дверь открывается и их человек пять зашло, отметелили, потом, еще и еще раз приходили. Потом, еще троих ко мне привели, тоже били, что обсцыкались с кровью некоторые, все зубы суки повыбивали. Потом теплее стало, они с автоматами пришли и погнали нас спутанных кандалами на ногах в горы , и мы там под настом черемшу драли стоя на карачках драть, так драли, что ногти слазить начали и кожа слазить начала, она, черемша эта как чеснок едкая, пока кожа не загрубела, думал сдохну от боли.
–Подожди- это такая хрень, что чурбаны на базаре продают соленая такая?
– Да, малы она, только та что солят у них внизу на огороде растет, ее позже режут, да солят, а это первая, она как щавель, только из-под снега в марте проклевывается, вот ее мы тоннами и рвали, а черныши эти бородатые, потом ее на Москву и дальше.
–Ты что типа в рабстве у них был?– спросил я все еще не веря в происходящее
–Типа да.
–Капец, и сколько?
– Да год, вот только приехал, слава Богу удалось от этих ишаков свалить. Я уж думал сдохну там.
–А как свалил, там же горы вокруг, да и местные небось сдали бы?
– Два сына и брат хозяина уехали за новыми рабами, а я уже год жил у них, даже в доме в прихожей разрешали спать, кандалы сняли, правда пришлось для этого других бедолаг застроить, чтоб поверили , порой так своих месил, что брызги летели, а эти гондоны ржали и дети их тоже. Раз в полгода они убивали кого-то для острастки, обычно самого слабого или если заболел кто. Прикинь, башку как барану тесаком отрезали, капец зрелище. Так вот все уехали, а тут холодильная камера сдохла, а мы когда не черемша, так баранов да коз пасли, до этого волки в отару пролезли да порезали овечек тьму, мы их порезали и в камеру , а тут я ж говорю хана холодильнику , на дворе вроде не тепло, но мясо разморозилось. Пришлось вниз на рынок ехать, а кроме меня и некому, хозяин жадный своих месных нанимать не стал с кишлака, а меня взял, мы до крыши их Нысу загрузили мясом и вниз , на базар. А там это чучело бородатое отвернулось , я и сдристнул по-тихому, там пацанчик из Ростова на фуре грузил саман я к нему, поведал че, как он и спрятал меня в за паллетами с кирпмчами этими . Потом Настя мне бабла выслала и я домой прилетел.