Все дороги ведут в Геную
Шрифт:
– То есть, Вы хотите ограбить королеву-мать, потому что истолковали сон, будто ее миланское золото это сердце какого-то заговора, насчет существования которого у Вас нет доказательств?
– Да.
Монахи привели Бонакорси в городскую резиденцию губернатора Прованса, Рене Савойского, графа де Виллара, "великого бастарда Савойи".
Губернатор принял гостя не в приемной или кабинете и, тем более, не пригласил к столу. Разговор проходил в какой-то скромной комнате, чуть ли не во флигеле для прислуги. Хозяин дома сел на единственный стул, а Бонакорси
– Вот он, Ваша светлость. Де Круа выехал из городских ворот, команда корабля в тюрьме, из пассажиров с "Зефира" сошли еще только этот молодой человек и дама средних лет. Даму никто не видел после Монте деи Паски, а его мы нашли, прочесав заведения.
– Ты берешься допросить его без пыток, чтобы он не соврал?
– спросил губернатор.
– Да, Ваша Светлость, - ответил старший монах.
– Посмотрим.
– Снимай рубашку, - обратился монах к Тони.
Тони ненадолго задумался, стоит ли протестовать, и решил, что не стоит. Сбросил с плеч дублет, стащил через голову рубашку.
– Неплохо для цирюльника, - усмехнулся губернатор.
Лишнего жира у Тони и так не было, профессиональную сутулость он со времени увольнения с должности лейтенанта городской стражи так и не приобрел, а мускулатура, благодаря братству святого Марка в Ферроне, оставалась в хорошей форме, хотя последние месяца четыре Тони за меч почти не брался.
– Я вот тоже думаю, что никакой он не цирюльник, - сказал монах, - Но зуб вырвать сможет или кровь пустить.
– У тебя слева внизу два зуба гнилые, а сверху спереди один сломан, - сказал Бонакорси, демонстративно не глядя на монаха.
Младший монах принес миску сухого риса и ложку.
– Положи в рот ложку риса и не глотай. Только немного, чтобы ты мог говорить, держа рис во рту. Когда я скажу, выплюнешь, - сказал старший.
Тони пожал плечами и набрал в рот немного риса. Монах вытер руки об штаны и взял правой рукой правую ладонь Тони, а левой нащупал пульс на правом предплечье.
– Теперь говори. Вы вышли из Генуи не на "Зефире"?
– Французский рыцарь Пьер Де Вьенн собирался отвезти в Марсель деньги фрау Марты, - ответил Бонакорси, - Но не смог. Он фехтовал в школе Кокки, судя по всему, с де Круа, и получил рану в лоб.
За неимением лучшего варианта, Максимилиан, Марта и Бонакорси решили считать, что де Вьенн зафрахтовал "Санта-Марию" до Марселя для себя и Максимилиана, а заодно он же был так любезен взять попутчицу с грузом и сопровождающим.
Во рту у Тона пересохло, но монах не попросил выплюнуть рис.
– Они поссорились?
– спросил монах.
– Судя по всему, нет. Де Круа очень заботился о раненом, на прощание даже охрану при нем поставил. И взял на себя его обязательства по сопровождению фрау Марты в Марсель.
– Зачем ей понадобились рыцари?
– На нее охотились разбойники. Несколько раз ее чуть не убили, даже напали на школу фехтования Кокки. Сеньор Антонио с Божьей помощью отбился.
– Ты помогал ей по любви или за деньги?
–
– Точно по любви? У вас с ней что-то было?
– Все было, - ответил Тони и улыбнулся. От мыслей о Марте во рту появилась слюна.
– Сколько она тебе заплатила?
– Четыреста дукатов.
– Выплюнь рис.
Тони выплюнул рис в подставленную ладонь и положил в рот еще ложку сухого риса.
– Пока ее врет, - сказал монах губернатору, - Дальше.
– Дальше мы отплыли из Генуи. Ночью нас взял на абордаж "Зефир". Во время абордажа нас прибило к корсиканскому берегу...
– Какого черта?
– перебил монах, - Из Генуи в Марсель через Корсику?
– Я так понял, что ошибся рулевой или штурман. На этой "Санта-Марии" никогда нет нормальной команды.
– Слышали, знаем. Дальше.
– Тодт, как всегда, победил.
– Кто убил капитана "Зефира"? Тодт? Говорят, он не берет пленных.
– Никто его не убивал. У капитана была отрублена рука, и его взял под защиту де Круа. Потом он пришел в себя, вышел на палубу, свалился за борт и утонул.
– Не верю, - ответил губернатор.
– Воля Ваша, - поклонился Бонакорси и обернулся к старшему монаху, - Давай руку.
– Подожди. Еще раз повтори со всеми подробностями, как он упал и почему его не вытащили.
– Я осматривал его рану. Правая рука отрублена на ладонь ниже локтя, кость треснула, рана по живому мясу залита кипящим маслом. Сильный жар и общая слабость. Я видел, когда он вышел на палубу и упал за борт. Рядом никого не было. А не вытащили его, потому что он пошел на дно сразу. Бульк и все, как камень.
– Плюй.
– Тьфу.
– Локоть подними.
Тони поднял локоть, и монах сунул пальцы ему подмышку.
– Глаза не бегают, рис мокрый, пульс нормальный, ладони не потные, пота совсем нет. Не врет. И сходится с тем, что мы узнали в тюрьме.
– Что вы узнали?
– спросил губернатор.
– Хорошо, что хотя бы один человек из команды оказался достаточно умен и разговорчив. "Санта-Марию" зафрахтовал французский рыцарь, причем не тот, который пришел на следующий день. Тодт специально ходил с де Круа, чтобы убедиться, что тот, первый, рыцарь действительно не перенесет морское путешествие. Потом с де Круа прибыли еще вещи и пассажиры. Но те ящики, которые на выгрузке в нашем порту оказались собственностью фрау, лежали в трюме до появления де Круа.
– А Корсика?
– Рулевой и старпом - корсиканцы. Тодт привез их из Лавиньи. Я думаю, они умышленно повели корабль туда.
– Тогда как "Зефир" их нашел?
– Наверное, просто шел за ними от Генуи.
– Ради денег?
– Или у Морского Кота были личные счеты с де Круа. Но я бы на это не поставил, Ваша светлость. Когда рыцари сводят счеты, им хватает поединка. Даже и не судебного. Я так прикинул, у фрау от двадцати до сорока тысяч дукатов. Это стоит абордажа.
– Погнался за звонкой монетой?
– губернатор задумался, - Пожалуй, он мог.