Все дозволено (с илл.)
Шрифт:
— Открой! — рявкнул он.- Свои!
В ответ тонкий и сужающийся, как рапира, ослепительно голубой луч пробил стальную филенку двери, только чудом не задев Малыша. Тот отпрыгнул метра на полтора и прилип к стене. Стоявший поодаль Капитан с подавленным криком: «Тихо! Назад!» — буквально отшвырнул Библа и Алика от двери. Сейчас голубая рапира уже никого достать не могла.
Она наискось рассекла дверь, а заодно и нагроможденную у противоположной стены пирамиду ящиков с синтетическими бифштексами, повторила крестообразно разрез до пола и исчезла за дверью. На стальной ее толще остались лишь ровные оплавленные швы. Запахло
— Малыш?
— Идиот,- ответил Малыш, вставая.- Я же тебе кричал, что свои!
— Ты по-русски кричал,- сказал Капитан, подходя ближе.- Принимайте смену, хозяин. Второй Пилот, если не ошибаюсь?
Второй Пилот «Гедоны-2» был похож на ковбоев из древних фильмов, иногда воскресавших на телеэкранах. Сжатые губы, холодные глаза, и две глубокие морщины у губ, как две черты художника-графика на мужском лице, одержимом стремлением сломать, убить, выжить, выстоять. Сейчас глаза цвели теплотой придорожного бара, встречающего гостей в плохую погоду.
— А это здорово, что вы все-таки прибыли! Смена! Звучит вроде колокола на ярмарке.
— А что, дрейфишь?
— Да нет. Бояться не боюсь. Лично за себя, понятно. С Доком неважно. Кости не срастаются. Чего-то в организме не хватает.
— Ну, а контакты?
— Ты видел мои контакты. Чуть вас на тот свет не отправил.
— Сдали нервишки?
— Сдать не сдали, а приучили держать палец на спусковом крючке. Вы еще глотнете, не смейтесь.
— Для того и приехали.
— А ракета в порядке?
— Целехонька.
— И автоматика?
— Угу.
— А вы совсем останетесь? — вдруг спросил он, спохватившись.
— Конечно. Мы на смену, а вы домой. Садись к пульту и жми.
Ковбой-Пилот исполнил что-то вроде шаманской пляски среди растоптанных окурков, пустых бутылок, откупоренных жестянок и раздавленных тюбиков со сгущенным бульоном и сыром. Можно было только дивиться тому, как он не споткнулся и не сломал ногу на этой мусорной свалке. Может быть, раньше и жили в этой большой комнате без окна, хотя и с чистым искусственным воздухом, но сейчас она не казалась жилой. Такими комнаты выглядят после обыска или драки пьяных гостей. Ободранные стальные стены там и сям пересекали сваренные излучателем швы.
— Стены-то зачем испортили? — поинтересовался Библ.
С лица бритого Пилота сбежала улыбка. Он настороженно оглянулся. Движение было рефлекторным, привычным.
— Они и сюда проникают…- шепнул он, медленно отступая к внутренней двери, в пролете которой виднелась узенькая винтовая лесенка, ведущая на второй этаж.- Пошли. Там безопаснее. Другой горизонт, другой уровень.
Капитан и Малыш переглянулись. Спрашивать разъяснений не имело смысла.
— Грязновато у вас,- сказал Капитан.
— Убирать некому. Наверху чище.
— А кто наверху?
— Я и Док. Там мы спим и едим. Одни.
— В лазерную почему не заглядываете?
— Смысла нет. Энергию для вас бережем.
— Туда можно пройти?-вмешался Алик. Второй Пилот дружески указал на дверь:
— Отчего
— А на излучатель не напорешься? Может быть, у вас и автоматические есть.
— До этого не додумались,- засмеялся Пилот.- Это я один воюю.
Алик вопросительно взглянул на Капитана и вышел. Остальные двинулись за Пилотом в замшевой курточке. По винтовой лестнице они поднялись в такую же комнату, но с большим, сильно скошенным окном, прикрытым полупрозрачной шторой. Она не пропускала тепловой радиации солнца, но позволяла видеть все окружающее. А смотреть было не на что, кроме удручающей черноты каменной пустыни.
В комнате было чисто и прибрано — никаких окурков, бутылок, банок. Одна из выдвижных коек была аккуратно застелена, а на другой неподвижно лежал уже немолодой с проседью мужчина в расстегнутом мундире с нашивками, такой же чисто выбритый, как и его сосед, только с донкихотской бородкой под нижней губой. Он не пошевелился и не открыл глаз.
— Очнитесь, Док,- сказал Пилот.- Смена. Наконец-то долгожданная смена.
— Что-что?- воскликнул лежавший на койке и открыл большие, добрые и совсем не грустные глаза.
— Не узнали?-спросил Капитан.
Нажимом кнопки у изголовья седой поднял шторку окна. Стало светлее.
— Теперь узнаю,- сказал он.- Значит, вас только трое? Немного.
— Четвертый проверяет механику лазерной связи.
— Нас тоже было четверо,- задумчиво продолжал Доктор, словно уловил какой-то одному ему понятный смысл в ответной реплике Капитана.- Четверо. Двое живы, двоих похоронили у станции, использовав излучатель вместо лопаты и свинец из карьера вместо могильной плиты. Как это происходило, рассказать не могу — не видел.
— А вы не производите впечатления убитого горем,- сказал Капитан.
— Не умею убиваться- раз. И не стоит, считаю. Не повезло так не повезло. Мы начали, вы закончите, а не вы, так другие. Ошибок наших не повторите, с опытом познакомитесь, ну, а нас — в архив Космической службы.
Пилот протестующе кашлянул. Доктор засмеялся.
— Прости, это я о себе.И то, если починят, думаю, пригожусь.А мой напарник — золото. В любой рейс хоть сейчас. Даже огорчаюсь, что вынужден его с собой забрать. Вам бы он пригодился: умен, решителен и находчив.- Он снова усмехнулся, салютуя помощнику:- Правду ведь говорю, Пилот, а? Обо всем в лазерограммах не напишешь,а было много всякого, от чего руки у слабонервного начинают дрожать. Миражи — штука хитрая и удивительная, и не всегда с ними излучателем бороться надо. Впрочем, сами увидите. Хотя бы из этого окна.- Доктор устало кивнул на скошенную стеклом панораму четырех цветных солнц.- Скоро закат. Раньше всех заходит зеленое. Может быть, увидите иллюзион, не знаю.
— Вы не повторяете попыток сближения?
— Нет. Мы прячемся от них в стальном бесте.
— Где-где?-не понял Малыш.
Библ любезно предупредил ответ:
— Память Доктора,Малыш, как и моя, хранит понятия, уже забытые человечеством. Доктор- иранец, а в бывшем Иране так назывались убежища, сохранявшие неприкосновенность преследуемого… Только почему у вас, коллеги, стены даже здесь вспороты излучателем?
— От большой осторожности,- сказал Доктор.- Мой сосед по убежищу не любит подозрительных звуков и всегда начеку.