Все двери открываются наружу
Шрифт:
Наступали сумерки, этот особенный день близился к завершению. И пока Айрис, попросив у Ширы несколько яблок, решила на прощание угостить и малышей в ангаре, мы втроем наслаждались вечерним умиротворением после насыщенного дня. Как вдруг Шира, весело и звонко описывавшая воспоминания об очередном вираже, резко замолчала на полуслове, неподвижно застыв на месте. Не понимая, что произошло, я посмотрел на Рэя. Но и он будто оцепенел, а взгляд его наполнился страшным сочетанием: ярость вперемешку с ужасом.
Глава 23. Необратимый механизм был запущен
Да что за ерунда? Почему Шира и Рэй вдруг резко стали вести себя так странно? Ведь ни намека на розыгрыш. Или
Все эти мысли меньше чем за секунду успели посетить мою голову, прежде чем я понял, что причина куда более серьезна. Шагах в пятнадцати от нас неизвестно откуда вдруг появилась мужская фигура, всем своим видом источающая ужасающую грозную ауру. На его лице застыла злорадствующая ухмылка, а глаза щурились в хищном предвкушении удовольствия от пойманной добычи. Он жадно и неотрывно смотрел на двоих оцепеневших под влиянием его силы людей, не имеющих ни малейшей возможности пошевелиться. Когда страж двинулся в нашу сторону, слегка хромая на левую ногу, медленно, один тяжелый и уверенный шаг за другим, длинная черная мантия, словно рыцарская накидка, зловеще колебалась в такт его походке. Он становился в пяти шагах от нас. Еще не произнося ни слова, неторопливым плавным движением достал откуда-то из-под складок накидки сверкнувший в самых последних исчезающих лучах серебряный револьвер, и уверенной рукой направил дуло прямо на Рэя. И только теперь раздался его тихий и сухой голос.
— Редко кому из преступников выпадает шанс встретиться со стражем-карателем во второй раз. И вот он ваш. Чего застыли, стало страшно? — Его смех прозвучал мерзким шелестом. — Тут стоит понимать, что ваше наказание было неизбежно, и необратимый механизм был запущен уже тогда, когда вами заинтересовались в ордене, когда вы ступили на грязный путь занятия магией. Поэтому ваша казнь оставалась лишь вопросом времени.
Рэй и Шира не могли ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Только недвижимо стояли и с нескрываемым страхом и отчаянием в глазах внимали этим безумным речам явившегося за ними жестокого палача. Меня он совершенно не замечал, как пустое место, которое его не интересует. Но, хоть я и не попал под его обездвиживающее влияние, не мог заставить себя сдвинуться, сделать или хотя бы сказать хоть что-то. В состоянии судорожной паники я перебирал в голове все мыслимые и немыслимые варианты того, как им спастись, что предпринять. А сделать хоть что-то нужно было как можно скорее. Страж тем временем продолжал монолог, упиваясь своим непоколебимым величием, могуществом и властью.
— Правда, не могу не выразить толику своей благодарности в ваш адрес. Ведь благодаря вашей дерзости и отчаянному побегу в прошлый раз, я получил особые привилегии от ордена, был повышен до старшего карателя, обретя новые способности, расширив сектора подчинения и, — он, как бы дразня, демонстративно поводил револьвером из стороны в сторону, — новое огнестрельное оружие. — Сделав особый акцент на слове огнестрельное, он зашелся приступом злорадствующего смеха, с упоением уставившись на Рэя. — Но, где мое воспитание? Довольно с вас посмертных речей. Все, что я хотел отметить, уже прозвучало. Переходим к главному. На этот раз вы лишаетесь права предсмертного слова. Лишь последний вздох, и вот он уже совершен.
Страж медленно, растягивая удовольствие, наслаждаясь моментом казни уже не сколько за преступления, а больше из личной мести, положил длинный худой палец на оружие. В зловещей давящей тишине я услышал нестерпимо громкий щелчок взводимого курка. Будто в замедленной съемке его кисть чуть поменяла положение — ему осталось только нажать на спусковой крючок. И все мое тело, будто сжатая пружина, без приказов от мозга, поддавшись интуитивному порыву, рвануло вперед, а рука до боли в пальцах
Но все, что я успел заметить, это то, как страж, молниеносно среагировав на мой жалкий непродуманный выпад, легко, словно танцуя, отступил чуть в сторону, увернулся. А затем… Прогремел выстрел.
Жгучей мучительной болью кусок свинца мгновенно и безжалостно проделал дыру в моей груди. Не до конца осознавая, что произошло, я пошатнулся и лишь растерянно посмотрел в сторону друзей. Ужасная боль и непреодолимая слабость завладели мои телом, пока по одежде во все стороны от раны обжигающим пятном разливалась ярко-красная кровь. Но на этом ничего не закончилось. Я даже не успел рухнуть на землю, как в звенящем воздухе прозвучало еще два выстрела.
И эти две пули предназначались мне. Теперь алых пятен на одежде стало больше. И уже не было никакой возможности бороться с болью, удержаться на ногах, не говоря уже о том, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление карателю, спасти хоть кого-то, спастись самому.
Вот как, оказывается, ощущается момент приближения конца. Твоя история пролетает перед глазами, и начинается ее невольная оценка. Когда где-то в чужом мире в тебя трижды стреляют из револьвера, стоит задуматься, а правильно ли ты прожил эту жизнь? Тех ли людей встретил? Какая открытая тобой дверь привела в этот момент? Сейчас у меня нет ответов на эти вопросы. Да и появятся ли они когда-то? Но я точно могу сказать, что вся моя жизнь была историей поиска.
Три дыры в области сердца, конечно, не показатель успеха. Однако каждая из них стоила того, чтобы узнать, что мир устроен намного сложнее и намного интереснее, чем мне казалось до этого. Он совсем не простой, и точно не черно-белый. Не все плохие поступки заслуживают наказания. Но правда более сильных всегда побеждает. Как бы я хотел все исправить.
В глазах потемнело, звон в ушах заглушил все поступающие извне звуки. Мысли начали путаться в голове. Сердце судорожно стучало, пытаясь преодолеть шок, но это лишь усугубляло мое состояние. Сознание медленно затуманивалось и отключалось, отступая все глубже.
— Что вы делаете? Это противоречит Мировому кодексу! Вы навредили постороннему, отступив от Протокола. Я подаю жалобу в Высший суд, где вас с позором отстранят от должности. Я также добьюсь того, чтобы вас изгнали из ордена и лишили предоставленных привилегий!
Мне показалось, или я отдаленно услышал голос Айрис. Он немного дрожал и срывался, но все равно давил уверенным напором вложенных в него ярости и ненависти. Если весь этот бред не померещился моему угасающему сознанию, то сейчас наставница быстро приближалась к нам, продолжая осыпать стража подобными угрозами и аргументами.
Не знаю, на что она рассчитывала. Что это заставит его раскаяться, испугаться? Скорее всего, мне все-таки померещилось. Я даже сделал над собой невероятное усилие и попытался хоть немного приоткрыть глаза. Превозмогая жуткую боль, я чуть приподнял голову. Это и правда была Айрис, бежавшая к нам из ангара.
Будучи бессильным беспомощным наблюдателем, краем глаза я заметил и другое движение. Очень стремительное и точное. Это Рэй призвал Вдохновленного, в один прыжок сократив расстояние до стража и безжалостно вонзив лезвие в тело палача, нанеся ему смертельную рану. Оказывается, весь этот спектакль с пламенными речами Айрис затеяла для того, чтобы единственными, по-настоящему ценными и понятными для стража вещами, отвлечь его хоть на секунду, хоть на миг. Используя какие-то особые ключевые слова, она наносила точные удары по его слабым местам. Страж должен был быть смущен и сбит с толку достаточно, чтобы ослабить контроль влияния своей способности. Айрис удалось этого добиться. И Рэй эту возможность не упустил.