Всё ещё чуунин
Шрифт:
— Это ему помогло? — не глядя на меня, спросил Саске, накладывая себе первые выловленные кусочки мяса в пиалку.
— Меня там не было. Так что произошедшее я знаю только со слов Какаши-сенсея и Итачи, который не очень-то хотел вспоминать случившееся. У нашей группы был другой противник, а потом мы с Сакурой доставляли раненую сестру Кадзекаге — Темари-сан — в Суну. Когда мы были там, то пришло сообщение от Гаары, что один из наших серьёзно ранен. Итачи был в маске АНБУ, чтобы его не узнали наши союзники, да и среди наших тогда почти никто не знал о том, что он участвует и вообще в Конохе, я сам только благодаря шарингану его узнал в
— Так что же произошло? — нарушил молчание Саске, потому что я снова окунулся в тот миг, когда я увидел Итачи, на котором не было живого места. И то, как девчонки его лечили, и то, с каким отчаянием он смотрел, когда они сказали, что он не сможет быть шиноби, и то облегчение, когда мы с Неджи спасли его каналы чакры.
— Это сложно… рассказать. Лучше я это покажу, — предложил я. — Доверишься?
— Да, — Саске посмотрел прямо мне в глаза.
* * *
И всё же есть прелесть в сукияки, в том плане, что оно точно не остынет. Саске ел, и чуть ли не мимо рта проносил куски, настолько в себя ушёл. Я показал ему, в каком состоянии был Итачи, и тот разговор с Неджи, в котором он сказал, что Итачи всех спас и что ему очень больно. А под конец я показал и то предложение Итачи об обмене его тушки на Саске, идею операции с шаринганами и наше прощание-обещание, с небольшой редакцией и пропуском момента, когда он заговаривал о технике пророчеств. Вдобавок показал кусочек разговора с Цунаде, которая говорила, что у Итачи после выздоровления может снова появиться мангекё, а мне лучше всего в дальнейшем при развитии додзюцу обменяться глазами с Саске.
После этого я сам чуть не вырубился: на это «кино полного присутствия и звук вокруг» потратил весь остаток резерва. Хорошо ещё еда уже была готовая и прямо перед носом.
— Скажи, Сайто… — когда мы покончили с сукияки, отмер Саске. — Ты… Ты взял то обещание с Итачи. Ты сказал, что он «вечная жертва». А он сказал, что их кровь всё равно на его руках. Он думал о другом пути, но не выбрал его. И он решил искупить… Я не понимаю. Он решил, что если обменяет себя на меня, это что-то изменит? Они всё равно будут мертвы. Я… я уже ничего не понимаю, — он на самом деле выглядел потерянным. — Чем больше я думаю, чем больше узнаю, тем хуже что-то понимаю. Почему? Ты знаешь, почему он это сделал? Ты знаешь, верно?
— Догадываюсь, — поправил я. — Я думаю, что это был приказ, Саске. Итачи служил в АНБУ. Всё говорит о том, что это был приказ. Я не знаю точно, что произошло, почему Итачи согласился и почему остался жить ты, при условии, что убили других детей и младше тебя. Возможно, что ты был той ценой или ещё что-то. Я знаю, что он точно страдал от того, что ему пришлось сделать. А ещё постоянно думал о тебе и волновался за тебя. Ты — единственная причина, по которой он ещё жив и не убил себя.
— Он хотел стать моей стеной, которую надо перелезть, — горько хмыкнул Саске. — Но ты… Почему ты так привязался к нему? Почему так волнуешься? Он же не твой брат.
Почему-то слышать эти слова было больно. Возможно, сцену прощания с Итачи показывать не стоило, было ощущение, что Саске… ревновал.
— Когда-то, когда я только попал в Коноху, я встретил Шина и Сая. Они говорили, что они — братья, хотя и не кровные родственники, — сказал я. — Я не понял этого. Разговор был в раменной Теучи-сана, а он сказал мне, что, возможно, когда-то и у меня появится такой человек, которого я смогу назвать «братом» и который
— Сакура, — внезапно сказал Саске, не дав мне чуток «поскандалить» и выпустить пар. Начали тут делить Итачи… всё как в моих кошмарах.
— Что Сакура? — не понял я.
— Сакура вошла в кафе. Похоже, ищет она именно нас, — сказал Саске, кивком показывая направление. — Я снимаю защиту.
— Саске! Сайто! — тут же заметила нас Сакура. — Вас вызывает к себе Цунаде-сама.
Глава 11. Предупредительная
— Это дело Итачи, — без каких-то преамбул сказала Хокаге и положила на стол перед собой не очень толстую папку с первыми жирными цифрами «02» на форзаце, который был весь увит печатями чакры.
Мне одному нездорово весело, и я думаю о звонке в милицию? Тут такой гриф секретности вскрыли, что как бы не бомбануло…
Первый код, который, как я помню из пояснений Сакуры, означает принадлежность к Учиха, было ещё шесть цифр: ноль-один-два-один-один-ноль. Шаринган подсказывает, что в медицинской карте Саске, которую я взял подглядеть у Сакуры, был просто второй код, без первого «кланового номера». Начинается так же как у Итачи, а заканчивается «шесть-ноль-шесть». А мои циферки оканчиваются на «семь-ноль-пять».
Личный номер присваивают после окончания Академии и выбивают на обратной стороне хитая. У простых граждан и студентов металлические бирки-пропуска, когда я получил ранг генина, то этот пропуск забрали в обмен на хитай. Даже стало интересно, как выглядит моё дело. Поставили ли мне перед личным регистрационным номером «ноль два» или нет?
— Твой старший брат служил в АНБУ, и одной из его миссий была слежка за кланом Учиха, — положила руку на папку Цунаде. — В его деле есть несколько отчётов. После резолюции Третьего, Итачи стал отчитываться лично Хокаге. Устно.
Ясно, «упреждающий удар». С одной стороны, правильно: Саске «расшатан» до нужной кондиции. Не зря же Сакура именно в «Набэмоно» пришла, значит, за нами следили, где мы и что делаем. Пусть и без подслушивания, но можно по одному выражению лица и движениям понять всё, что необходимо. Лучше сказать дозированную правду с объяснениями сейчас, чем позволить Саске самому раскопать информацию и сделать собственные выводы. Особенно учитывая, какие порой парадоксальные выводы глупый младший брат умеет делать.
Даже мне вообще-то очень сложно определиться, как я отношусь к тотальной и поголовной гибели клана Учиха. Я видел кое-что в технике пророчеств, но всё это было очень неявно, покрыто мраком, домыслами, иллюзиями и тому подобным. Итачи мне рассказывал, но не о причинах, а о своей вине. В любом случае прошлого не вернуть, их не воскресишь, и только оба моих непутёвых брательника себя в гроб загонят, но ничего не докажут и ничего не смогут исправить. Тут только, получается, надо думать о будущем. Прошлое слишком тёмное и жуткое, высасывающее энергию и всё светлое из души. Хотя мои братья сопротивляются, но надолго ли хватит их сил. Саске пока не переступил черту. Итачи дали шанс вернуться. Всё так непросто… И это я стараюсь даже не думать о своём третьем индийском брате-акробате.