Всё хорошо!
Шрифт:
С трудом Зейс перевел взгляд на лицо женщины. Она нервно улыбалась, в глазах затаился хорошо спрятанный страх.
И тут, впервые в жизни, инженер Зейс почувствовал странную влагу на лице и странную теплоту в душе. Точно все гайки и винтики в его главном аттракционе под названием «судьба» встали на свои места, рельсы безукоризненно выстроились, и противный присвист пропал. Он понял, кто уезжал в том поезде. И куда. Кто эта женщина и что она хотела ему сказать. Зигфрид судорожно вздохнул, смахнул со лба тыльной стороной ладони выступившую испарину, одновременно закинув
* * *
Я смотрела на комнату; вдруг вспомнилось, как мы с отцом проявляли фотографии в темной ванной. На поверхности фотобумаги, опущенной в сосуд с раствором, появлялись контуры, потом силуэты, а потом неожиданно проступала суть.
Зигфрид шел ко мне. Инстинктивно я попятилась к выходу, руки сжали ридикюль, сдернули шубку с вешалки. Только приоткрыв дверь, я подняла глаза. Зигфрид был в двух шагах. Лицо его было мокрым, будто он вышел из душа.
— Ду бист майне швесте?
Я не могла говорить. Я была, как бутылка с теплым шампанским, с которой уже сняли железную скобу, но пробка еще из последних сил пытается удержаться в слишком узком горлышке. Миллионы пузырьков пенились и стремились на волю, каждый хотел сказать что-то свое.
Пробка вылетела из горлышка с хрипом и свистом. Я ревела, как последняя идиотка, слушая эхо, расползавшееся по гулким коридорам огромного отеля.
— Все хорошо, Маша, — тихо сказал инженер Зейс, нерешительно протягивая руку. — Аллес гут!
Пражский зоопарк
Вы — козявка, господин редактор! Что вы там написали в последнем номере своей газеты под рубрикой «Советы и указания заботливым хозяевам»?
Ярослав Гашек.
Разговор с горжицким градоначальником
Мы, козявки, непримиримо горды и необычайно справедливы. Мы глядим на жизнь не с колокольни, а из щелки под плинтусом. Иногда мы видим такое… Спасибо нобелевскому лауреату, господину Барнсу, углядевшему в нас достойный объект для литературной деятельности. Сотворив свой мир за десять с половиной эпизодов, он отвел нам добрых страниц сто, а то и больше. В сущности, мог бы не мелочиться, не размениваться на пустяки, а писать только про нас. Получил бы Нобеля пятилеткой раньше.
Главное — ракурс. Наши тут в космос слетали в рамках межвидового сотрудничества. Сверху на ковчег посмотрели. Говорят, красота. А некоторые его на горе Арарат раскапывают. А еще есть такие, кто и не ищет вовсе. Это не comme il faux. Во все века искали,
I. Игрунка
Задача сделать человека счастливым не входила в план Сотворения мира.
Зигмунд Фрейд
— Могу я получить подарок от тебя, а не от твоей жены?
— Оля, ты прекрасно знаешь, она мне уже не жена.
— Тем более. Всего две тысячи крон, со скидкой. Чудные джинсы. Можешь сам купить.
— А что, тебя подаренная сумка не устраивает?
— Меня не устраивает твоя жена. Или не жена. И вообще мне пора. Мы идем в бар с Жюли.
— С каких это пор она Жюли? Я ей другое имя давал.
— Если бы ты давал нам что-нибудь еще, кроме имени, может, она бы Юлей осталась.
— Как только у тебя язык поворачивается такое говорить! Я свою семейную жизнь практически разрушил из-за вас, я тебя на последние деньги за границу на год отправлял. Я Юле всю аппаратуру покупал, фотошколу оплачивал, в Прагу ее привез, работу нашел, а теперь я, значит, никому не нужен, плохой отец! Даже поговорить со мной по-человечески не желает!
— Кто тебя просил отправлять меня в эту чертову Голландию? Чему я там должна была научиться в этой протестантской семье в пятнадцать лет, когда у меня умерла мать и мне нужны были родные люди рядом?
— Значит, я опять виноват! Может, и рак у матери из-за меня случился?
— Вот тут ты в точку попал. Бросил ее с двумя детьми, вот и надорвалась она. А ты все свою семейную жизнь налаживал. Детей новых строгал.
— Прекрати! Это уже свинство. Ты сама что-нибудь в жизни сделай, потом других суди!
— Так я и знала, вместо денег будет мораль. Сейчас ты мне про мои двадцать семь лет и «ни кола, ни двора» начнешь, в честь дня рождения…
— Подожди, я отвечу на звонок. Да, Вера Петровна. Конечно, я свободен. Я подобрал вам несколько вариантов квартир и пару гостиниц, выставленных на продажу… Сегодня?.. Через полчаса на Парижской? Конечно, буду. А вы надолго в Прагу? Завтра улетаете? Весь ваш, Вера Петровна, жду с нетерпением, Вера Петровна. До встречи, Вера Петровна… Ну, о чем ты там? Опять про деньги? А кто тебе билет из Москвы оплачивал? Кто сейчас за кофе платит?
— Засунь себе этот кофе в одно место и целуйся со своей Верой Петровной.
— Ты это отцу такое говоришь?! А с этой Верой Петровной можешь сама поцеловаться. Мне надо денег на ипотеку где-то брать. Марину учить. Вы с Юлей могли бы и помочь сестре. Почему она перестала со мной разговаривать? Что я ей сделал?
— Слушай, разбирайтесь сами, а мне идти пора. Так даришь подарок или нет? Подожди, Юля звонит. Да, Жюли. Уже иду. Тут отец требует, чтобы ты на беседу явилась… Хорошо, передам. Поняла, в Будда-баре через час. Антуану привет. В общем, не знаю, передавать ли тебе Юлин коммент…