Всё и ничто / А. Холл ; [пер. с англ. Т. П. Матц]

Холл Араминта

— Доброе утро, — сказал он. — Кофе хочешь?

— Пожалуйста. — Интересно, как бы она справилась со всем этим одна? Как она сможет быть единственным человеком, на которого ляжет весь груз? Она никак не могла решить, будет ли слабостью разрешить ему остаться, не послужит ли это признанием того, в чем она отказывалась признаваться. — Эгги уже встала? — вместо всего этого спросила она.

— Нет, — отозвался Кристиан, завязывая мешок с мусором и принимаясь за другой. Он раздражал ее своей непривычной активностью. — Что мы собираемся с ней

делать?

— Понятия не имею. — Обычно Рут предлагала кучу вариантов решения, пусть даже неудачных, но по поводу именно этой проблемы не могла придумать ничего. — Мама сказала, что поможет нам, если придется от нее избавиться.

— Ты точно хочешь, чтобы она ушла?

— Ты шутишь? Что было бы, если бы она в тот момент оказалась одна с Бетти и Хэлом?

— Никогда не видел такого эпилептического припадка.

— А ты их много видел?

— Вообще-то, ни одного. Но я никогда не думал, что они именно такие.

Кристиан передал ей кофе. Из гостиной вышла Бетти, все еще в пижаме, неся за собой звук мультфильмов, как будто они ее сопровождали.

— Могу я взять палатку Хэла? — спросила она.

— Уверена, что можешь, ласточка, — сказала Рут. — Почему бы тебе у него самого не спросить?

— Он же еще спит.

Рут взглянула на Кристиана:

— Хэл все еще спит?

— Ну да.

Она почувствовала, как в груди что-то сжалось.

— Но он никогда не спит позже семи.

Кристиан уже направился назад в сад:

— Наверное, устал после вчерашнего.

Рут попыталась найти поддержку в его спокойствии.

— Я все же пойду и взгляну.

Рут взбежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки и молясь какому-то неизвестному богу, предлагая все за жизнь сына. Открыла дверь в комнату Хэла, где было темно, но уже от дверей увидела, что его там нет. Она бесцельно подошла к пустой кроватке. Возможно, он перебрался в родительскую спальню или к Эгги. Она проверила сначала свою спальню, потому что в душе уже поняла, что произошло.

Она постучала в дверь комнаты Эгги на чердаке, и ее мать открыла.

— Хэла тут нет? — спросила Рут.

— Нет, милая. Все в порядке?

Но Рут уже отвернулась, говорить она не могла. Она даже не стала стучать в дверь кладовки. Там было пусто, как в бесплодной матке. От Эгги не осталось никаких следов. Постель выглядела так, будто в ней не спали.

Рут сбежала вниз по лестнице. Мать устремилась за ней, пытаясь заговорить, а Бетти продолжала требовать палатку. Все ей мешали. Воздух казался густым, как суп, она не могла дышать и двигаться. Кристиан был далеко, на другом конце сада, вытаскивал из цветов пластиковые стаканчики. Она подошла к нему, но, поскольку говорить не могла, тронула его за плечо, заставив повернуться.

— Черт, что случилось? — спросил он, шарахаясь от ее прикосновения, будто она заразная.

— Хэла нет. И Эгги. Она забрала его.

Кристиан взял ее за плечи. Она видела, что так делают актеры в сериалах. Казалось, он хотел

выдавить из нее ложную правду.

— Не говори глупости, Рут, — произнес он где-то над ее головой. — Не могла она его забрать. Ты везде смотрела?

Рут поняла, что за их спинами что-то кричит мать. Слишком долго и утомительно объяснять Кристиану, что случилось. Сама она знала с предельной точностью, что именно произошло, она только не знала, на сколько Агата их опередила.

— Заткнись, Кристиан, — сказала она, стряхивая его руки. — Когда ты встал? — Теперь она мыслила ясно, как не делала уже много лет.

— Может быть, она пошла с ним в парк или куда-нибудь еще.

— Когда ты встал? — закричала Рут.

В сад вышла мать.

— В доме их нет. Я везде смотрела.

Кристиан начал плакать.

— Ох, господи, нет.

Рут хотелось заехать ему в ухо.

— Когда ты проснулся? Давай говори, Кристиан.

— В половине седьмого. — Он посмотрел на нее, и она даже поморщилась, разглядев ужас с его глазах. — Я проснулся внезапно, меня будто что-то толкнуло. Встал, принял душ. Вниз спустился, вероятно, в семь. Затем встала Бетти. Потом спустилась ты. Я думал, что он спит.

— Она не могла уйти ночью. Может быть, ты как раз проснулся, когда она уходила. Сейчас без четверти девять. Это означает, что у нее было почти три часа.

Кристиан повернул к дому:

— Я вызываю полицию.

Рут пошла за ним, земля, горячая и враждебная, подавалась под ногами, притягивая ее. С ней сейчас происходило то, о чем она читала в газетах или видела в фильмах. Беспомощность цеплялась за нее, напоминая зомби, ползущего по земле и пытающегося содрать кожу с ее костей. Бетти плакала, но она не обращала на нее внимания.

— Приедут, как только смогут, — доложил Кристиан. Затем выскочил из комнаты, и Рут услышала, как его тошнит.

Родители были рядом с ней. Кто-то обнял ее за плечи. Рут взглянула на мать и подумала, настолько ли велико горе той, как ее собственное, ведь быть матерью никогда нельзя перестать. Или где-то глубоко внутри та возносит молчаливую молитву за то, что это случилось не с ее ребенком, а с ребенком Рут?

— Она не причинит ему вреда, дорогая, — сказала мать.

— Она сумасшедшая, мама. Ты же видела ее вчера вечером. Никакая у нее не эпилепсия. Один бог ведает, что с ней такое, но Хэл с ней не в безопасности.

— Полиция их найдет. Она не могла уехать далеко.

Но, разумеется, она уже могла быть на пароме или в самолете. Рут понятия не имела, насколько та была организованной. Эта мысль привела ее к ящику, где хранились паспорта. Рут затошнило, когда она увидела, что паспорта Хэла нет, ей показалось, что все ее внутренности превратились в слизь и скоро вытекут из нее.

Приехали полицейские, Кристиан проводил их в гостиную. Они выглядели такими строгими в форме. Мужчина и женщина.

— Она взяла его паспорт, — сказала Рут, идя за ними в комнату.